Харассмент

Блуждание по застывшим во времени квартирам Инге и Максиму скоро наскучило. Поначалу они еще охали, обнаружив то поломанный игрушечный грузовик, то сохранившиеся обои в цветочек, но постепенно грязь и запустение одолели их исследовательский задор. Они вышли на улицу и пошли в сторону водонапорной башни.

Снаружи после гулких бетонных домов казалось тепло и безопасно. Солнце сияло в вышине, лес шелестел от набегавшего ветерка. Инга даже немного пожалела, что легкомысленная летняя погода сводит на нет всю зловещую атмосферу.

Внутрь водонапорной башни проникнуть было нельзя, зато за ней, на самой окраине городка, они нашли еще одно странное строение. Максим с сомнением предположил, что это бывшее складское помещение, хотя, по мнению Инги, это был самый настоящий военный бункер. Здание было невысокое, хорошо сохранившееся. Сквозь дверной проем виднелся уходящий вглубь прямой коридор. Окон тут не было, поэтому конец коридора терялся во мраке. Зато хорошо было видно притолоку недалеко от входа, на которой яркой красной краской кто-то вывел: «Будь бдителен каждый день, каждый час».

– Ясно тебе? – назидательно заметил Максим, показав на надпись. – Ну что, полезем туда?

Инга, конечно, сказала, что полезем, хотя не могла похвастаться острым желанием. Черные недра здания казались ей менее приветливыми, чем даже заброшенные квартиры, но она видела, что Максим внутрь тоже не хочет, поэтому решила подать пример мужества.

От коридора в разные стороны отходили комнаты, и у некоторых из них даже сохранились железные двери. Окон в комнатах тоже не было, а из предметов – разве что мусор на полу и кое-где металлические балки, непонятные крепления в стенах и старые стеллажи.

– Не удивлюсь, если мы наткнемся здесь на мертвого бомжа, – проворчал Максим.

– Хорошо, если мертвого.

Путь себе они освещали фонариками телефонов. Инга заметила, что сеть здесь почти не ловила.

В конце коридора маячил еще один дверной проем, но за ним стояла непроглядная мгла.

– Туда не пойдем, – решительно сказал Максим. – Тут везде какое-то старое барахло, не на что смотреть.

Инга хотела поддеть его, но еще раз взглянула на темный провал в конце коридора и промолчала.

– Знаешь, что меня больше всего поражает в таких местах? – спросила она, когда они выбрались наружу. – Что по ним раньше кто-то ходил. Я себе представляю человека, который жил в одной из квартир, покупал продукты в магазине, написал краской: «Будьте бдительны». Все эти развалюхи – это как бы оболочка. Капсула времени. А внутри заключены судьбы всех, кто здесь бывал. И наша теперь тоже.

– Не очень понимаю, – поежившись, сказал Максим. – Мне жутко делается от одной мысли, что можно остаться заключенным в здании типа такого.

– Ну я же не буквально имею в виду. Просто эти старые места, они для меня как будто обладают памятью. Чем старее, тем больше, конечно. Все, что происходило в этих стенах, остается там навсегда. И когда мы там ходим, часть нас тоже остается. Меня поражает эта преемственность. Дом стоит и стоит, а люди в нем сменяются.

Они, не сговариваясь, зашагали к КПП. Телефон в Ингином кармане коротко прожужжал.

– Что там? – спросил Максим, потому что Инга вдруг остановилась как вкопанная.

– Письмо с работы, – упавшим голосом проговорила она. – Ждут меня в понедельник в девять. Проверка закончилась.

В ночь на понедельник Инга никак не могла уснуть и, то и дело проверяя время, все больше пугалась, что теперь уж точно проспит. Последний раз она видела на экране горящие цифры два ноль восемь, а когда вдруг проснулась и судорожно схватилась за телефон, он показывал шесть тридцать две. Будильник еще не звонил, но Инга сразу же встала. Поначалу она чувствовала себя на удивление бодро, но, взглянув в зеркало, показалась себе опухшей и помятой. Инга умылась, как обычно, сварила кофе, но едва уселась за стол, как тут же начала клевать носом. В глаза словно насыпали песка. Инга бездумно пролистала ленту фейсбука, поспешно проматывая старые посты о себе, которые неведомые алгоритмы только сейчас удосужились ей показать.

У разбитости, впрочем, были свои плюсы: Ингу нисколько не страшило предстоящее. Она вообще не думала о том, что ждет ее на работе. Подбираясь к этой мысли, мозг словно начинал буксовать, а потом незаметно сворачивал на другую колею, и Инга принималась думать о чем-то еще.

До выхода у нее было больше времени, чем обычно, поэтому, по чуть-чуть откладывая сборы, она, конечно же, опоздала. В приемную Кантемирова, куда ей было велено сразу же прийти, Инга влетела в девять ноль пять, на ходу поправляя прическу и думая только о том, что лицо у нее раскраснелось и наверняка блестит. Сердце громко бухало в грудной клетке. Апатичная кантемировская секретарша подняла глаза и впервые проявила какие-то эмоции: Инге показалось, что она недовольно поджала губы. Впрочем, это мог быть обман зрения. Не обращая на нее внимания, Инга метнулась к кабинету Кантемирова, два раза стукнула в закрытую стеклянную дверь и сразу же вошла.