Харассмент

Когда Илья закончил говорить, Инга услышала смех и аплодисменты. Она продолжала смотреть в экран и машинально шевелить мышкой. Со стороны ее, наверное, можно было принять за обычного человека. Внутри Инга была перемолота в кашу.

Все разбрелись по своим местам, и Галушкин, Алевтина и Аркаша почти сразу отправились обедать. Инга с ними не пошла, впрочем, ее и не звали. Она надеялась, что теперь-то ей удастся по-настоящему побыть одной и привести мысли в порядок. Поначалу ей действительно это удавалось. Она даже смогла расслабиться и с удивлением обнаружила, что у нее от долгого напряжения болят лоб и переносица – оказывается, все это время она сидела, нахмурившись. Привычный офисный гул тоже действовал умиротворяюще. Инга подумала, что ей главное – пережить сегодняшний день, а когда шок пройдет, она сможет хорошенько все обдумать и понять, что делать дальше. Оставаться в этой компании было, конечно, нельзя, но пока она была слишком раздавлена, чтобы строить планы.

В этот момент ей пришло сообщение от Максима. Инга сама ему сегодня еще не писала – она не могла рассказать о том, что произошло утром, потому что это означало бы пережить все заново.

«Я даже не могу представить, в каком ты сейчас состоянии. Понимаю, если ты пока не хочешь ни о чем говорить, но если понадобится, знай, что я тут».

Инга некоторое время бессмысленно смотрела на телефон, прежде чем ответить:

«Как ты узнал?»

«Увидел в фейсбуке».

В ней мгновенно выстрелило раздражение против ни в чем не повинного Максима – первый признак панического ужаса, который вот-вот должен был ее поглотить:

«Что ты увидел? Ты можешь конкретнее говорить?»

«Бурматов написал пост», – ответил Максим и прислал ссылку.

Инга нажала на нее.

«Последняя неделя была для меня очень сложной. Я не покривлю душой, если скажу, что, наверное, самой сложной в жизни. Я стал участником безобразной истории, видел, что пишут люди, слышал, что они говорят, но заставлял себя молчать. Я считал, что так будет правильнее и честнее, пока руководство компании не завершит внутреннее расследование. Я понимал, что люди, которые знают меня, мне поверят, но найдутся и те, кто посчитает мою версию событий неумелыми оправданиями, попытками разжалобить и склонить их на свою сторону. Я этого не хотел, поэтому горячо поддерживал идею непредвзятого разбирательства. Теперь решение принято. Я наконец-то могу высказаться, не рискуя быть обвиненным в манипуляции общественным мнением.

В сентябре в нашу компанию пришла новая сотрудница. Учитывая, что ее публичные фейсбук-посты легли в основу этого разбирательства, я считаю себя вправе назвать ее – Инга Соловьева. Инга сразу проявила себя хорошо: быстро схватывала, подключилась к важному проекту и очень помогла. Поэтому я принял решение взять ее в штат раньше, чем закончился испытательный срок. Теперь я думаю, что, возможно, она неправильно поняла меня тогда и увидела в этом намек на мое особое отношение.

Почти сразу Инга стала проявлять ко мне интерес, выходивший за рамки обычной рабочей коммуникации. Например, однажды в баре, где мы сидели с коллегами, она, оставшись со мной наедине, вдруг стала поглаживать меня по руке. Я был изумлен, Инга, кажется, сама смутилась и быстро ушла. Однако двусмысленные ситуации повторялись: мы оказывались в пустом офисе вдвоем, разговаривали в моем полутемном кабинете, Инга делилась со мной историями из личной жизни. С сотрудниками у меня всегда были исключительно деловые отношения, поэтому Инга своим поведением выделялась, но я его не пресекал. Поначалу это казалось мне своеобразной игрой. Я считал, что, так как мы оба понимаем – романтическая связь между нами невозможна, это не более чем развлечение, ненавязчивый флирт.

Однако грань между игрой и реальностью в итоге стерлась. На работе мы отмечали мой день рождения, Инга приехала, когда остальные уже разошлись. Мы опять оказались вдвоем. Мы пили, разговаривали, много смеялись. Было уже поздно, и я предложил проводить Ингу домой. Это казалось мне естественным, ведь она задержалась из-за меня. У ее дома мы оба медлили прощаться, а в итоге поднялись к ней в квартиру, где занялись сексом. Было ли это решение добровольным с обеих сторон? Абсолютно. Было ли оно правильным? Нет, и тут я беру на себя полную ответственность. Я не должен был терять контроль над ситуацией, но алкоголь, внимание красивой девушки и ее явное желание сыграли свою роль.