Харассмент

Поначалу он показался ей совсем непохожим на тот, в котором принимала Анна, но это было только первое впечатление. Уже через пять минут Инга с изумлением поняла, что кабинеты похожи, как близнецы, только если Аннин был легкомысленным младшим братом, то этот – солидным старшим. На стенах висели не нежные ботанические иллюстрации, а настоящие картины в рамах, какие-то абстракции. Мазня, постановила Инга, едва скользнув по ним взглядом. Мебель тут была не яркая, а темная, массивная, но набор похожий – два кресла, между ними стол, до которого нельзя дотянуться, а на столе ваза с цветами, на этот раз, впрочем, настоящими. Инга смутно помнила, что позади Анны на стене были какие-то полки с безделушками, а здесь у стены стоял шкаф с книгами.

Лазерсон указал Инге на кресло, а сам сел в противоположное. Она велела себе успокоиться, хотя это было непросто: он смотрел на нее, по-прежнему не улыбаясь, и если бесстрастность Анны Ингу раздражала, то его, скорее, наводила страх.

Тем не менее Инга шмякнула сумку об пол, плюхнулась в кресло и небрежно скрестила ноги, стараясь вести себя раскованно.

– Что вас ко мне привело? – спросил Лазерсон, задумчиво глядя на нее.

На вид ему было лет сорок пять, на лице никаких опознавательных признаков – ни очков, ни бороды, ни усов. Даже характерных морщин не было. Волосы самого обычного темного цвета, глаза не различить. Инга обыскивала Лазерсона взглядом, пытаясь обнаружить в нем хоть что-то особенное, но не находила. Без этого же ей казалось, что она говорит со стеной. Интересно, как Илья его нашел? И чем он так ему понравился?

Нужно было как-то ответить на его вопрос, а ответа не было. Вдохновение запаздывало.

– Ну-у-у… я-я… начала встречаться с мужчиной. И выяснилось, что он поклонник специфических, кхм… сексуальных практик. И я не знаю, как мне… как он… как мне дальше… – Инга окончательно запуталась и примолкла. От ее нарочитой раскованности и следа не осталось.

Она поглубже заползла в кресло и исподлобья посмотрела на Лазерсона.

– Эти сексуальные практики угрожают вашему здоровью? – спросил тот.

– Что? Нет! Скорее, его! Понимаете, он любит… ну, когда его бьют. Унижают. Наручники, повязки на глаза. Все такое.

– Вас это смущает?

– Не то чтобы. – Инга опять выпрямилась в кресле и посмотрела на Лазерсона с вызовом. В конце концов, терять уже было нечего. – Просто он скрывает это от меня.

– Как же вы узнали?

– Я… ну, стыдно вообще-то об этом говорить, но однажды я взяла его компьютер без спроса, а там была вкладка с порно. Ну я и увидела. Я знаю, что это нехорошо, но что уж теперь поделаешь.

– При этом он сам с вами никогда об этом не говорил?

– Нет, но я же сказала, я понимаю, что подсматривать нехорошо. – Инга была раздосадована – сейчас он начнет ей читать лекции про доверие вместо того, чтобы сказать хоть что-то дельное!

– Я не собирался осуждать вас, – сообщил Лазерсон, пару мгновений поизучав ее расстроенное лицо. – В этом кабинете вы можете не бояться быть собой, я не собираюсь вас оценивать.

– Вы же психоаналитик, – с подозрением заметила Инга. – Разве вы не должны меня анализировать?

– Я психотерапевт. Я слушаю то, чем вы решились со мной поделиться, и иногда задаю вопросы, чтобы найти проблему и помочь вам с нею справиться. Осуждать вас, оценивать или даже как-то специально анализировать не входит в мои компетенции. Вы верите мне?

– Нет, – дерзко сказала Инга. – Я вас первый раз вижу, с чего бы мне вам верить?

Лазерсон неожиданно рассмеялся. Смеялся он на удивление весело, от души, чего Инга от него совсем не ожидала.

– Вы правы. Но обещаю, никакого осуждения. Так вернемся к вашей проблеме.

– Ну да. Так вот. Он скрывает это от меня, хотя я знаю точно, что он хотел бы. Это не только порно, а вообще. Но у него такой характер, что я не могу предложить открытым текстом.

– Что вы подразумеваете под «таким характером»?

– Ну, он очень замкнутый. Скрытный. Если он узнает, что я подсмотрела что-то в его ноутбуке, будет скандал.

– Вы считаете, что обязаны сказать ему, как узнали?

– Нет, но он удивится и не поверит, если я просто так предложу. Он, понимаете, не производит впечатление человека, которому может такое нравиться. И будет странно, что мне это вдруг пришло в голову.

Лазерсон мягко постучал подушечками пальцев друг о друга, словно задумался. Инга, впрочем, не понимала, думает он над ее словами или над какими-то ее качествами. Она не могла отделаться от мысли, что психолог – это коварный шпион, который пытается прочитать между строк и расколоть собеседника.

– Наша сексуальность – отражение более глубинных пластов нашей психики, – наконец изрек Лазерсон. – Какое-то событие или модель поведения отозвались в нас, и мы начинаем имитировать их в других областях. Грубо говоря: если в жизни мужчины была какая-то сильная доминантная женщина, оказавшая на него большое влияние, то потом он может искать этот образ и в сексуальных партнершах.

– Это что значит? – нахмурилась Инга, потеряв нить за нагромождением словесных конструкций.