Хардкор

М. Б. Мне тоже кажется, что возвращается не «совок», а те безразличность, серость и карьеризм, против которого в первую очередь и был направлен весь этот подростковый балаган, закончившийся множеством летальных исходов. Сам строй тут, в общем-то, ни при чем, поскольку мутации на уровне человеческой общности. Ну, а теперь каково уживаться?

М. Ч. А что теперь? Лично я, как играл на гитаре, так и играю. Занимаюсь йогой, люблю посещать шахматный клуб на Арбате, где играю постоянно по выходным. Страсть к мотоциклам и автомобилям осталась на том же уровне. Наверное, вообще все осталось на том уровне, когда пришло понимание как о себе, так и об окружающем. Сложившийся шокирующий внешний образ стал как бы буфером между моим внутренним содержанием и внешней средой. Жлобов отпугивает, а знакомых, да и просто вменяемых, веселит. Тех, кто может за этой маской рассмотреть человеческое лицо. Пресса и телевидение меня все еще любят, зовут на разъяснения. И я им там визуализирую образ беспечного безбашенного подростка. К тому же, если честно, мне с подростками гораздо интересней, чем со взрослыми. Они честнее и проще… и так же хотят отрываться и веселиться. Жизнь, в любом случае, продолжается.

Павел Фролов (R.I.P. 2014)

Фото 19. Павел Фролов, фото Петры Галл,1992

П. Ф. Тушино. Верхнее, нижнее – не важно. Пейзажи однозначно были жесткими урбанистическими, и детство проходило на фоне четырех заводов, не сильно компактно расположившихся среди жилого массива. Наверное, убогостью местных пейзажей можно было бы объяснить постоянные выезды в центр города. Но и на месте, как и у любого подростка, занятий было предостаточно. Уже тогда по району курсировали «киссоманы» и иные поклонники тяжелого рока, которые сильно разнились с простоватыми обитателями района, кучковавшимися после армии возле подъездов с гитарами. И цеплявших прохожих фразами типа «не проходи мимо, дай двадцать копеек». Я, как и многие мои сверстники, довольно серьезно увлекался спортом, в частности, вольной борьбой, и мои симпатии были явно не на стороне местной гопоты, тихо спивавшейсяся на фоне заводских ландшафтов. Качались в подвалах различными тяжестями, и когда я активно примкнул к неформальному движению, выглядел я, как говорили, «человеком без шеи». К тому же более старшие товарищи, ведущие динамичный хулиганствующий образ жизни всегда тянулись к чему-то новому и более интересному, чем пьянки и мордобой. Тем более, что не так уж далеко от района, на платформе «Сходненская», находилась тусовка московских «утюгов» – людей, обладающих достаточно передовой информацией, но, к сожалению, слишком завернутых на своей барыжке.

Все эти факты потихонечку притягивали в область коммуникации, объединившей веселейших людей, державшихся передовых стилей и отрывающихся по полной. Но не как гопники, а более ярко, и, что немаловажно, артистично. Выглядели эти люди по разному, но тяготели все же к жестким ритмам и драйву. Курс на подобное поведение был взят со школьной парты, что, кстати, сразу же привело к конфликту с представителями кондовой советской ментальности. Проявлялся он по-разному, вплоть до того, что меня хотели выгнать из секции, потому что, якобы, длинные волосы мешали занятию борьбой. Причем кучкование на базе модных вещей и увлечения модной музыкой происходило само собой: не надо было кого-то искать, все было видно как на ладони. Внешний вид любого «утюга» или «металлиста» выделялся на фоне рабочего спального района; желание быть неформалом всегда подстегивалось подростковым желанием быть в гуще передовых событий, которые начали активно разворачиваться во второй половине восьмидесятых. Ну, и романтикой того, что отдельные индивидуумы выходили на улицу разряженные, как новогодние елки. Несмотря на активный социальный прессинг со стороны властей и местной полууголовной среды, как бы контролировавшей порядок на районе и околачивавшихся в пивном баре «Алешкино». Место это было известно тем, что в нем жестко избивались все не местные. И довольно долго люди, слывшие там авторитетами, куражились над изредка выступающими в этом месте немногочисленными неформалами. Но уже буквально через пару лет, когда произошло объединение неформальной коммуникации, эти люди специальным рейдом объединенной бригады были сложены горками под пивные столики после того, как кого-то там обули, и с ними была забита одна из первых стрелок. Помню, как поймали автобус, конечно же, остановленный милиционерами, которых лихо приболтали стандартным текстом о том, что мы все едем на съемки фильма. Да, это действительно надо было снимать… Мы потом еще долго удивлялись, как люди с такими испуганными лицами могли так долго держать какую-то там масть на районе.

М. Б. Стоит отметить, что неформальная среда в Тушино была достаточно развитой уже к 85-му году и насчитывала множество ярких персонажей, вроде бы державшихся независимо, но всегда готовых объединится для каких-то совместных действий.