Хардкор

Может быть, и к лучшему, что все так произошло, потому что привязка к какому-то месту всегда пагубно сказывалась на социально активных элементах. Неформалам место на улицах и независимых фестивалях, к идее которых мы потихоньку подходили. В 94-м году была сделана одна из первых таких попыток. В пыльном ангаре в Долгопрудном, при поддержке Biz Enterprises, было устроено первое пробное шоу, которое впоследствии вылилось в те события, которые по праву являются самыми яркими страницами в истории этого клуба.

В этот же период Стае Намин предоставил помещение в Зеленом театре под клаб-хаус. Наши первые зарубежные контакты, наладившиеся в этот же период, привели к тому, что Френк Вебер, чудом в одиночку пересекший границу еще в 92-м году, был сильно удивлен ситуацией в российском байк-движении, увидев то, что здесь творилось. Он тогда поспорил со своим товарищем, что приедет на мотоцикле в Москву, и проехал через Белоруссию и Литву до Минска, под проливным дождем, причем замазав иностранные номера грязью. Там сломался и на самолете добрался до столицы. Абдула тогда привез его на Патрики, и мы сами отпали. Веба был тем самым человеком, который на ломаном английском объяснил нам, что такое бренд и как он должен работать.

Позже, когда приехала целая делегация «ангелов» в клаб-хаус в Парке культуры, все это казалось нереальным по отношению к России, и контакты с зарубежными байкерами строились легко. Возможно, они так же, как и Петра Галл, видели в нас свою молодость и как-то очень тепло к нам относились. Как раз тогда нас пригласили на байк-шоу в Берлин, и это было довольно веселым приключением. Даже когда получали немецкие визы. Мы подъехали к посольству, а нам навстречу выскочили охранники, которые тоже оказались байкерами. Визы были выданы без обсуждений и очереди. Собралось тогда шестнадцать человек; при этом Портос, опоздавший на стрелку, добирался до места самостоятельно. Абсолютно не владея какими-либо иностранными языками, он куролесил по Берлину, пытливо бубня шоферу «Ай вонт э шоу». Короче, водитель провез его по всем злачным местам и привез на шоу Майкла Джексона… Не знаю, что произошло бы, но каким-то чудом они заметили рекламный плакат и, изъездив кучу денег, Портос прибыл к месту дислокации. Когда ответная делегация прибыла в Москву, они не были разочарованы.

В 95-м году Кирилл Данелия, одержимый идеей международной тату-конвенции в Москве, обратился к Андрею И, а тот, в свою очередь, обратился к нам. Причем никто не понимал что нужно делать, но оставаться в стороне от такого события не хотелось. Тогда мой брат поддержал это начинание финансово; были спешно расклеены плакаты, а Миша Бобер чего-то наобещал татуировщикам, большинство из которых было представителями старой гвардии и четко держались своей независимой линии. По приезду Кирилла в Москву пошли какие-то непонятки, мы спешно организовали фуршет для действительно ключевых фигур международного тату-бизнеса. Крейзи Эйс тогда сильно расстроился тем, что заявленная программа не соответствует действительности и устроил потасовку в гостиннице. В общем, как-то все это прошло. Мы свозили всех в свой клаб-хаус и опять всех удивили. Татуировщикам очень понравился город и люди, но никак не организация мероприятия. Так или иначе, российская татуировка получила международный статус не без участия клуба, и это дало возможность позиционировать себя как активных участников этого процесса.

М. Б. Многие сидели на глюке, что это доходный бизнес, который можно превратить в сферу услуг, не понимая того, что татуировка, развивавшаяся с 87-го года, уже являлась неотъемлемой частью той самой закрытой системы, из которой вышел сам клуб. Причем без особых отметок на теле. И косвенно этот процесс отражает весь сумбур отношений между старым и новым поколением субкультур и столкновением двух систем ценностей.

П. Ф. Скорее всего, так и есть. Мы просто этого всего не понимали. Потом Кирилл и Богдан, ныне тоже покойные, открыли подобие студии в нашем клаб-хаусе. Позже все это под маркой тату-центра и лозунгом всеобщего объединения, которого не произошло по известным ныне причинам, переехало поближе к тусовке на «Горбунова». Единственный, кто примкнул, был открытый Ирой салон «Имки», который тоже пользовался поддержкой. Причем забавно, в городе работали уже почти десять лет различные студии, но обращались новые люди почему-то к нам. Все это опять же привело к непониманию в этом клубке взаимоотношений, и были конфликты уже с татуировщиками. С людьми, имевшими старые заслуги, были наибольшие сложности, но все были связаны уставом клуба и делали то, что клубом было обозначено.