Хардкор

М. Б. Мы тогда потешались по-дружески: когда нас спрашивали, где Урфин Джус и его деревянные солдаты, всегда отвечали, что на Патриках, учат понятия по бумажкам… Причем, ясное дело, это все было по-дружески, но новобранцы ваши шуток вообще не понимали, а остальные сели на подобие какой-то серьезки, и все это вело к дистанцированию. Серьезными на тот период были только оголтелые быки, которым действительно было от чего напрягаться. Поддерживались только личные связи с отдельными персонами, да и сейчас тоже. Кроме тех, кого среди нас уже нет, как того же Васи Бибиревского.

П. Ф. Масла в огонь подливала и вся эта шушера, которая вилась вокруг тусовки. Какие-то модные мальчики, которые приезжали посоветоваться, правильную машину они купили или неправильную; какие-то девки, которые мечтали отдаться всем и сразу, при этом запустить серию интриг и посмотреть, что получится. Вся эта постнеформальная камарилья, которая оказалась на улице в силу своей никчемности, плодила слухи и фантазировала, чем всячески вносила смуту в этот зарождающийся хаос.

В девяностом году Ким Ир Сен оформил МС Cossacks, причем «Волки» в том же году были официально заявлены мотогангом, а «Казаки» уже позиционировались как клуб, но было их вполовину меньше, и каким-то образом там оказался Алан. С высоты своего нынешнего возраста я могу лишь отметить, что все эти надуманные конфликты и какая-то монополия непонятно на что мне сейчас уже кажутся более чем забавными, но тогда они создавали эффект новой волны, что не дало ничего, кроме конфликтов между нами и старой тусовкой.

М. Б. Ну и новой порции стеба со стороны все еще недавних знакомых, которые откровенно не понимали политику клуба: ему приходилось отвечать за каких-то распоясавшихся уродов, самоцелью которых была выслуга за жилетку. Я, на полном серьезе, не понимал это тогда. Да и сейчас не понимаю таких формальностей.

П. Ф. Я не знаю, как это проецировалось в голове у Хирурга, но политика некоего сепаратизма действительно была; хотя все было общим – и связи, и знакомые. Тогда же, кстати, и произошло переименование «рокеров» в «байкеров», как бы отделяя Русовскую и Эдуардовскую тему от новых событий. И делить-то особо было нечего, но уже был устав и внутренние правила клуба, которым все четко подчинялись. Тем более, что на какой-то период Хирург с Пиратом уехали в Германию, а Тема со Шведом – в Америку, и организационный контроль осуществлял Сазонов, но он не потянул.

М. Б. Мы тоже отделили свою историю от панков нового поколения. Только сделали это более эстетично, обозначив «говнопанком» все, что было после нас, дабы последующие поколения не путали эти понятия…

П. Ф. Революцию большинство неформалов застало на баррикадах. Тогда мне позвонил Саша и поставил в известность, что в государстве переворот, и что нам как-то надо не остаться в стороне. И мы попали как раз на первый вход, где выступали «Моральный кодекс» и «Коррозия металла». Выступал Ростропович, и Ельцин с грузовика озвучил свои тезисы. Все были в эйфории, и если бы тогда кто-нибудь отдал команду стрелять на поражение, полегли бы все непуганые идиоты и зеваки. Но была ситуация полного безвластия, и люди просто брали то, что само падало им в руки, до конца не веря и не осознавая, что происходит. Единственное, что я понял тогда – если рок-концерт проходит возле первого подъезда Белого Дома, то в стране начинается анархия. Так оно, в общем-то, и было. Начался хаос и бандитский передел, и эта общность сыграла свою положительную роль. При этом я сейчас могу отметить, что менялось время, президенты, ментальность, но те люди, которые активно участвовали в событиях восьмидесятых, остались такими же интересными самобытными личностями, с тем же творческим потенциалом и не менее активными по жизни. Многие реализовались в различных областях, и сейчас, как минимум, на виду.

А тогда, в период перемен, происходило что-то невообразимое. Конечно, многие неординарные тусовочные деятели были привлечены для работы с новой властью. Но Москва стала открытым городом, где началась откровенная вакханалия нахлынувших потоком нуворишей. Кто бы мне мог сказать, что Татьяна Овсиенко будет петь на одной сцене с «Назаретом» в Кремле! В восьмидесятых я точно набил бы ему морду. А сейчас этому абсурду сложно удивляться потому, что в шоу-бизнесе творится такое, что здоровыми мозгами не понять. Тогда этот процесс только начинался; за тусовочными людьми шли простые граждане, да и неформальными связями были опутаны все этажи андеграунда. Но уже к 93-му году этих социально активных персонажей потихоньку начинали выпихивать бюрократы и проходимцы. По-другому и не могло быть: люди в глубине души придерживающиеся старых моральных устоев, были неконкурентны по сравнению с интриганами, у которых не только старой, но и вообще никакой системы ценностей не присутствовало. Только жажда сиюминутной наживы и желание порулить, что, кстати, активно пропагандировалось, и, как мне кажется, горькие плоды этой пропаганды мы до сих пор пожинаем.