Хардкор

Менты тесно работали с комитетчиками. На концертах, например, тех и других было навалом. Там были «агенты» и «провокаторы», одетые «под тусовщиков» в джинсу. Только их было видно сразу же – по тому, какими новыми, стиранными и глаженными были у них куртки и штаны! Они тусовались среди народа, слушали, выискивали зачинщиков. Потом в работу вступали менты. Юра Рулев из «Патриархальной Выставки» тут недавно напомнил, как я на концерте «Аквариума» в рок-клубе отбил Андрея Отряскина («Джунгли») от двух «блюстителей порядка». Менты его забрали, концерт остановили. Делегаты-заступники на переговоры с ментами ходили; затем приехал комитетчик, я, как уже для них примелькавшийся, ему рассказал, как все было – и он нас отпустил. Если бы не он, было бы очень плохо. Историй с плохим концом, к сожалению, гораздо больше.

По городу ездили «батоны» (УАЗики) – просто невзрачные, типа, аварийные, типичная «прослушка», или крашеные в ментовские цвета – желтый с голубой полосой. Как-то в 1985-м, когда Активная была беременна первой дочкой Дуней, мы наткнулись на такой «батон», полный оперов. Дверца была открыта, в нем сидели-полулежали и ждали чего-то человек шесть. Активная показала им фигу. Они высыпали: вот радость-то, можно размяться! Окружили и дружно забычили, угрожая нас сейчас же забрать. Реально завелись от такой наглости, и мне пришлось как-то их успокаивать, переводить все в шутку. Указывая на пузо, я убедил их в том, что это зародыш шутит. И получилось, что вот так Авдотья Федоровна Лаврова, 1985 г.р., скрипачка, лауреат конкурсов, выпускник Королевского Колледжа Музыки в Лондоне в первый и, наверное, последний раз в жизни послала на хуй оперов. Когда Дуня уже родилась, я гулял с коляской по Грибаналу (канал Грибоедова), от дома до Казани. Меня остановили менты, им не понравился мой внешний и слишком молодой вид. Мне было двадцать тогда. Они подумали, что я украл ребенка и звонили домой за подтверждением.

А в период с 1986-го менты уже стояли между неформалами и гопниками в их уличных столкновениях. В 1988-м мы с группой «Инст-Инкт» ездили на фест в Казань. Нам просто сразу посоветовали не выходить из Дворца Молодежи, в котором все проводилось. Вокруг здания шли настоящие бои. Фанаты прорывались на концерт через заслон гопников с арматурой в руках и кастетами, потом через кордоны ментов. Наступило время безумных фестивалей. Состоялся «советский Вудсток», «Подольск-87», открывший народу новое поле для выброса адреналина. В течение пяти лет по стране прокатилась волна гигантский фестивалей, и в СССР побывали едва ли не все мировые звезды, включая наш любимый Public Image ltd. У ментов была уже совершенно другая забота, чем таскать за волосы хиппи и панков, выдергивая их из толпы.

Нас же менты вязали прямо на улице за внешний вид. Неудивительно. Мы одевались to kill, чтобы всем вынесло мозг от нашего вида. Как? Способов прикинуться по-панковски, в косухи и клетку не было. Если только никто из родных не шил. У меня были, например, клеши в клетку еще в допанковском детстве. Из отличной шерстяной ткани, точно такие же, как у Noddy Holder-a из Slade. Мне их сшила мама, но я был мелкий, даже толком не знал тогда Slade. С вещами была проблема, поэтому мы таскались по «комкам», «комиссам», комиссионкам, «second-hands» по-русски. На углу Литовского и (кажется) Разъезжей был большой такой, в котором после похорон дедов родственничками и бабушками продавались несусветные костюмы с покойников. Покупали штаны с толстых дедов, стягивали их ремнем, от широченного верха они сужались к ботинкам. Выглядело безумно, и это безумство стало стилем. Там же я купил весьма стильный костюм-двойку, как у стиляг шестидесятых, светло-мышиного цвета, в нем я первый раз женился. В комиссионных были штаны, очень похожие на джинсы. В общем-то, это и были «советские» джинсы, сшитые из мерзопакостной ткани отвратительного серо-голубого цвета. По покрою они напоминали 501 Levi's, но и то, с пьяных или очень уж голодных глаз. Джинсы фирменные, по стандарту того времени, глубоко синего и голубого цвета, были у фарцовщиков и стоили бешеных денег, так что мы ходили в рабочих штанах. А Мотя и ребята, которые с ним тусовались, любили еще и рабочие робы. От безденежья и дефицита началось неформальное рукоделие в панк-ключе.