Хардкор

М. Б. Это все тоже битническая тема, которая позже отрендерилась у митьков, в те же 1983–1984 годы. Всё варилось на одной коммунальной плите в паре кастрюлек – музыкальной и художественной. Которые слили в одну побольше с ярлыком «неформалы» в начале перестройки. И «битнички» еще долго клеилось за протопанк тусовкой Ленинграда, которую пытался возглавлять Андрей Панов.

Ф. Б. С Андреем Пановым, Свиньей, меня познакомил Рикошет. Я написал Манифест Футуриста; меня перло от русского авангарда, желания рушить устои и строить новое. Они приехали ко мне поддатые. Свин прочел Манифест, кивнул Рикошету: «Наш человек!» Они поели маминых котлет на кухне, выпили всё, что оставалось, и уснули голышом на кровати моей бабушки. Так меня посвятили в панки. С тех пор, как я стал записываться на студии, он приезжал и даже пытался играть с нами. К тому же у него был аппарат. Про Свина ходит много страшных историй. Я уверяю вас, почти все они – вранье, а половину из них он выдумал сам.

В 1983-м, незадолго до смерти, мой дедушка, художник-график Петр Иванович Лавров, как всегда, просидел весь день у нашего телевизора. Сидел он обычно на расстоянии метра, ибо видел уже очень плохо. И приходил он к нам тогда, когда, получив пенсию, не валялся в недельном запое на диване в своей комнатке на реке Пряжке. А мы в это время в моей комнатке репетировали и записывали наши произведения. С нами играл Андрей Свин. Все уже слегка поддали портвешку, кроме меня. В общем, в таком состоянии запись уже не имела очертаний, и я решил, что пора их всех выпроваживать. А тут и дед жопу от венского стула оторвал и кряхтит к двери. Все такие: «О, дедушку надо проводить!» Мы вышли, шумно добрались до Пряжки. Шумно ввалились, шумно попрощались с дедом и вышли. Как-то я даже и не заметил, что Свина с нами нет. На следующий день приходит дед. И говорит: «А хороший мальчик этот Андрей. Вы только ушли, а он из шкафа вылезает. Мы с ним еще посидели хорошо. Очень хороший мальчик!» Водки выпили, конечно же, из заначки. И Андрей Панов безопасно выспался. Не любил Свин попадаться ментам, когда был пьян. А ехать из моего района до его дома – час. Хороший мальчик. Настоящий битничек!

Когда-то мы ерничали на еврейскую тему. Евреи были в массе своей диссидентами. В общем, жить с фамилией Шульман, например, было сложнее, чем с простой русской Панов. И отец Свина Валерий Шульман взял фамилию первой жены, Лии Пановой. Я не знал, что папа Андрея эмигрировал в Израиль и не понимал, почему Свин называл себя Шульманом и почему у него было столько друзей-евреев. Он не объяснял; вообще тогда было не принято хвастаться тем, что твои родственники эмигрировали и тем более в Израиль. Валерий Панов считает себя самым русским хореографом на западе.

А наш балетный истеблишмент напрочь вымарал память о нем, как о звезде Кировского (Мариинского) Балета.

Еще одна тема для ерничания была, «голубизна». Быть «голубым» в восьмидесятых было сложно. За мужеложество сажали, но панки жестко шутили на голубую тему. Все, что было незаконно, привлекало. Мне, например, хотелось шокировать всех текстами об «извращенных отношениях», проникавших в быт и политику. В песне «Рейгандроп», которую я издавал с НО на альбоме «Бит Заел», наши главы вообще занимались сексом друг с другом, на территории стран НАТО и Варшавского Договора, где они размещали свои фаллических символы-ракеты. Это было чистой воды сексуальное надругательство над феминной Европой: две сверхдержавы, с зашкаливающим тестостероном, брызжущие спермой своей пропаганды и с постоянной эрекцией в виде ядерной угрозы.

Жесткий пранк на голубую тему не ограничивался литературным жанром. Не знаю, кто был инициатором; подозреваю, что эта мода пришла от друга Свина – Солидного. От него много разных пакостей исходило; за одно мы все должны быть ему благодарны – за текст песни «Комиссар» – но опять же этот факт не подтвержденный. Солидный, насколько я знаю, жил рядом, если не этажом выше Свина. Он был старше и писал лучше. Поэтому вторая легенда гласит, что не только «Комиссар», но и множество других известных песен АУ написаны на его тексты. В общем, когда я первый раз узнал, что такое «Грузинский вечер», Солидный в нем участвовал по полной. Битнички напивались и раздевались. Часто имитировали половой акт и любили пофотографироваться.

М. Б. Это все концепты Евгения Юфита, которые он через Свина и других битничков внедрял. И насчет грузинской темы, которая вылилась в концепт Ассы, и насчет насилия, совмещенного с фотосессиями и киносъемками. Андрей очень тяготел к этому всему, один из альбомов времен клуба «НЧ/ВЧ» был оформлен юфитовской работой, но, насколько я понял, сам от съемок этих всех сквозил.