Харизма [СИ]

  Одна из старушек угостила меня имбирным печеньем. Желтая глазурь как фон, улыбающаяся рожица нарисована белой глазурью. Эта старушка была воплощением Идеальной Бабушки. Моя бабуля никогда не пекла имбирное печенье, разрисованное на манер улыбающейся рожицы - что она делала, так это подкуривала новую сигарету от окурка и укутывалась во все эти газовые шали - как из материи, так и из дыма. Я выросла с искривленными представлениями о старости.

  Мы вошли в одну из комнат. Французские окна, стеклянная дверь, ведущая в розарий, кожаная мебель, зеркала с фаской, бар, бильярдный стол, паркет из темных пород дерева. На дальней стене - огромный плазменный телевизор, Рева-Корова как раз нарочито щелкнул большими ножницами, перерезая ленту на открытии какого-то заведения. Судя по обилию аплодирующих длинноногих красоток на заднем плане, стриптиз клуба. Старушка с голубоватыми волосами, уложенными мягкими волнами и покрытыми толстым слоем лака, сморкалась в носовой платок. Значит, не стрип клуб. Похоронное бюро? За отполированным блестящим столиком сидела пожилая парочка и играла в 'домино'.

  Я залезла на высокий табурет, Самара взял на себя роль бармена.

  - Вы необыкновенная девушка, Харизма, - сказал он.

  Что на это можно сказать? Что об этом и так засвидетельствовано в моей медицинской книжке?

  Самара накрыл мою руку своей.

  - Надеюсь, мы чудесно проведем время. - Он подался вперед, чтобы поцеловать меня.

  Я мило улыбнулась:

  - Я бы не отказалась промочить горло. У вас есть 'откровение'?

  Самара отстранился и погрустнел. Я на это и рассчитывала.

  - Что с вами? - спросила я, как если бы не знала, что. Вот сука.

  'Откровение', любимый напиток Марселя.

  Я вздрогнула, когда Самара опустил громадный кулак на барную стойку. Жест бессилия.

  - Надеюсь, они найдут убийцу.

  - У Марселя не было врагов?

  Я умудрилась сделать из этого вопрос.

  - Если однажды у таких, как Марсель, появятся враги, я смогу с уверенностью сказать, что мир катится ко всем чертям.

  - Да-а, - протянула я.

  Не говорить же ему, в самом деле, что мы уже там? В Тартарах.

  - Больно, когда уходит дорогой тебе человек.

  Он сказал 'человек'. Если Самара, как Туз вчера, пустит слезу... блин, это будет слишком. Перебор.

  Со сноровкой, пришедшей с годами практики, Самара плеснул мне в стакан пятьдесят миллилитров янтарной жидкости, бросил два кубика льда. Себе он налил полный стакан, достал из коробки сигару, откусил кончик. Подкурил от спички и выдохнул облачко дыма. У меня стал дергаться указательный палец, так хотелось курить. Но времени впритык - надо успеть со всем до одиннадцати утра. Вернее, в одиннадцать я уже должна выходить из лифта на своем, четырнадцатом этаже, в 'Стеклянной Сосульке'.

  - Убийца получит по заслугам, - сказала я и сделала большой глоток. Жидкость обжигала горло, пищевод. Я поставила стакан на стойку, и два кубика льда пронзительно звякнули, шмякнувшись обратно на стеклянное донышко. - Где тут у вас дамская комнатка?

  Заметьте, я не сказала: убийца будет пойман. Я сказала: получит по заслугам. Подразумевается, что у этих фраз синонимичное значение. Но это не так. Не для меня.

  У лестницы я оглянулась: никого, коридор пуст. Жилые комнаты находились на втором этаже. Я вновь оглянулась по сторонам, чувствуя себя лисом в курятнике. С чего бы это? Лис всегда может сказать, что заблудился.

  Второй этаж был светлым и просторным, в солнечные дни здесь должно быть особенно красиво. Персиковые двери сливались с персиковыми стенами. Персиковое море. Мне на встречу вышел старик в клетчатом берете и клетчатых штанах. Он продемонстрировал мне вставную челюсть и слегка склонил голову в приветствии. Он не спросил, кто я и что здесь делаю. По 'Великому Лугу' не шатается, кто попало. Все правильно, здешним обитателям ничего не грозит, кроме смерти от старости. Я прошла мимо клетчатого старикашки, не сбавляя шаг. Да-да, я знаю, куда иду, и уж, конечно же, не собираюсь вламываться в комнату убитого шимпанзе и трогать его вещи, Боже упаси.

  Откуда-то плыл бархатный, медовый голос Фрэнка Синатры. Отличный аккомпанемент. Во всем коридоре единственная дверь была опечатана. На все про все у меня меньше часа.

  Я поддела ногтем полоску бумаги, провернула ручку и толкнула дверь. Как я и думала - не заперта.

  Комната была небольшой, уютной. Обжитой. Я всегда находила удивительной способность многих... большинства... ладно, черт возьми, подавляющего большинства обживать свои дома. Моя квартира до сих пор не выглядит обжитой.

  Прохладный пыльный полумрак и тишина. Запах животного еле ощутим, но, несомненно, присутствует.

  Я закрыла за собой дверь, прижалась к ней спиной и осмотрелась.

  Шкаф, кровать, письменный стол, книги с затертыми корешками, кресло-качалка у окна, чтобы при чтении на страницы падало достаточно света. Я попыталась представить себе читающего шимпанзе и не смогла. Когда очеловеченные животные получат больше прав, меня сожгут на костре. Дело времени.