Харка, сын вождя

— Да. Куда же еще раньше? Касса предварительной продажи!

— Но ведь билеты на дневное представление давно распроданы, Бетти! Да оно и не стоит того, чтобы тратить на него деньги. Аттракцион с дикими зверями будет только вечером, как и некоторые другие сенсационные номера. Во всяком случае, если уж идти, то только вечером.

— Ну, значит, Кейт в любом случае не видать цирка как своих ушей.

— Это очень огорчит Дугласа.

— Мне очень жаль, Энн, но нельзя же все время идти у детей на поводу. Нужно иметь принципы. Принципы! Только так можно сформировать у ребенка характер!

У девочки, невольно подслушавшей этот разговор, покатились по щекам слезы. Ей захотелось разорвать свою тетрадку с заданием по чистописанию. Но она боялась, что тетушка Бетти каждый день будет рассказывать отцу, как дурно воспитана его дочь, и испортит ему весь отпуск. Несмотря на свой нежный возраст, Кейт поневоле должна была изучать такие разные формы поведения людей и вести себя сообразно этим знаниям.

Она увидела в окно, как пришел отец. Он был среднего роста, стройный. Костюм сидел на нем безупречно. Правда, он был уже не новый, но отец носил его очень бережно. При виде его голубых глаз и его едва заметной улыбки Кейт просияла и попыталась устранить следы слез.

Когда ее позвали в соседнюю комнату, отец уже успел вручить тетушке Бетти букет цветов, и та, обрадовавшись, благодарила его так выспренне, что Кейт опять рассердилась. Подруга тетушки, Энн Финли, принялась одергивать ее платье, пока тетушка ставила цветы в вазу. Присутствие Сэмюэля Смита и его любезность заметно улучшили настроение дам. После той страшной ночи, когда он с трудом отыскал свою маленькую дочь на пылающей ферме, а мать так и не смог найти, он поседел и стал белым как лунь. Седые волосы резко контрастировали с молодым лицом. Люди, которым не доводилось переживать того, что пережил Сэмюэль Смит в ту страшную ночь, находили его внешность интересной.

— Я купил билеты, тетушка Бетти. Правда, не на дневное, а на вечернее представление, но зато оно намного интересней, — сказал он. — Мне даже удалось достать соседнюю ложу с семьей Финли, я встретил мистера Финли. Так что дети смогут смотреть представление вместе.

— Но, Сэмюэль! Я не ослышалась? Я надеюсь, ты не собираешься взять с собой на вечернее представление Кейт?..

— Соседние ложи — прекрасная мысль! — вмешалась миссис Финли.

— Конечно-конечно, Энн. Мысль прелестная, но… Я боюсь за Кейт. Ребенок же не будет спать всю ночь — столько впечатлений и волнений!

— Скоро Пасха, служба в церкви завтра начнется гораздо позже, в десять часов, — попытался успокоить ее Смит. — К тому же я узнал: вечером будет очень милый детский номер — «В саду лорда». Кейт очень понравится. Кроме того, она увидит лошадей. Она ведь сама уже умеет ездить верхом.

— К сожалению! Но решай сам, Сэмюэль, ты — отец! А соседние ложи с семьей Финли и в самом деле великолепная мысль!

Смит оставил дам и вместе с Кейт пошел в соседнюю комнату, чтобы взглянуть на ее работу.

— Прекрасно! Просто замечательно! — похвалил он дочь.

Кейт покраснела.

— Хорошо хоть ты всегда справедлив ко мне, — ответила она. — Я очень старалась.

— Кейт, ты не испугаешься, когда будут выступать индейцы? Мы с тобой можем уйти перед их номером. Они выступают последними, и мы спокойно можем пожертвовать этим удовольствием.

— Я не испугаюсь, отец. Ни капельки. Ты ведь будешь рядом. Я боюсь, только когда я одна. И в цирке ведь, верно, будут выступать не те злые индейцы, которые сожгли наши пшеничные поля. Их бы никто не пустил в наш город! Есть и хорошие индейцы — христиане и добрые люди.

— Ты так думаешь?

Лицо Сэмюэля Смита передернулось и приняло такое жесткое выражение, какое Кейт видела очень редко.

В то утро, когда в доме богатой вдовы шли споры о том, пускать ли Кейт в цирк или нет, в самом цирке задолго до начала представления воцарились лихорадочная суета и волнение. Маттотаупа и Харка только успели умыться и одеться, как им нанес визит старый знакомый, которого они хотя и ожидали, но меньше всего именно в этот день. В приоткрытую дверь неожиданно просунул голову Рыжий Джим.

— О! Вот они, красавцы! Топ и Харри! Знаменитые артисты, украшение любого сенсационного номера! Доброе утро!

Он с трудом втиснулся в тесную каморку.