Харьковский Демокрит. 1816. №№ 1-6

Ей захотелось тож служить в российской службе,

Итак, решилася разумножать народ,

А после мне моргнула

И на ушко шепнула,

Что если русские герои через год

С победою назад здоровы возвратятся,

Красавицы для них десятками родятся.

Ревнивый и хромой Вулкан, её супруг,

Который был всегда сарматам верный друг,*

Увидя, что они держались Корсиканца,*

Оставивши родных, избрали иностранца,

Решился галлам помогать; –

Но пробудился вдруг сармат,

Восстал! – геройску вспомнил славу,

От коей имена произошли славян,

Обнял, как братьев, россиян.

Тогда Вулкан, что нас терпеть не мог дотоле,

Нам стрелы стал ковать, хотя и поневоле.

Но думаешь, что нас оставили Купидон?

Нет, – много помогал нам на квартирах он!

Юнона гордая, – та стала повитухой;

Цибелла, будучи старухой,

Зарок дала молебны петь,

Чтоб русский мог успех иметь.

Эрмий курьером подрядился;

Один Плутон тогда стыдился,

Что русским он ещё ничем не услужил;

Однак, подумавши, тряхнул седой главою,

Сказал; не шутят ведь с войною!

И Елисейские пошире растворил.*

Увы, старик наш не ошибся

И, кажется, из всех нам больше прислужился!

Теперь, когда богов собор

Для службы россиян оставили свой двор,

Одна безумная, кровавая Беллона

Восстала за Наполеона. –

Известен всем конец войны,

И многие твои сыны

Воспели гимн царю и храброму народу,

На память вечную предбудущему роду.

А мне, признаться в том, войны наскучил гром:

За морем хорошо, а всё милее дом,

И я пришёл теперь на зимние квартиры

Твоей послушать сладкой лиры.

Обнимемся, мой брат! – Ты тих, сидишь в дому,

Но худо без тебя мне в поле одному:

Не мужество одно, не мощные лишь руки,

К победе более способствуют науки.

Мой брат! – Ты в сей спокойный час

Приготовляй к победам нас;

Заменим, между тем, войну, венцы кровавы,

На мирты, на любовь, на братские забавы –

Известен всем давно с Венерой мой союз,

Но к грациям пришли в компанию и муз.

Р. С.

_________________

18

Свидание Марса с Венерою

Из походов трудных – дальних

Возвращался бог войны,

Сердце билося в герое, –

О Венере думал он:

«Скоро ль я в Олимп приеду? –

Скоро ли увижу ту,

С кем, бывало, в час покоя

Гром войны я забывал?

(Хоть украдкой от Вулкана,

Тем счастливее я был!)

В дальних я землях походом

Был и видел красоты,

Но те красоты земные,

А то мать любви – красот».

Так герой в пути мечтает –

Конь летит под ним стрелой,

Всадник бодцем подстрекает:*

Вот приехал уж домой.

Марс от радости трепещет,

С потного вскочил коня,

Всходит скорыми шагами

На широкое крыльцо:

Он в палату входит Зевса,

Где собрание богов,

И к престолу громовержца

Смело подступя – отдал

Первое почтенье Зевсу –

По поклону всем богам. –

Ищет взорами Венеру:

«Где богиня красоты?

Где предмет моих желаний?

Где утех и счастья край?»

Тут Эрмий с лукавым взглядом,

Покачавши головой,

Показал ему Венеру. –

Марс поспешно подскочил,

Но – увидевши старуху –

Бог войны остолбенел,

Ахнул громко – рот разинул –

Три шага ступил назад. –

Все богини засмеялись,

Боги начали чихать –

Сам Юпитер усмехнулся

И герою так сказал:

«Что с тобой за перемена?

Неужели средь войны

Трепетал ты так от страха?» –

«О, Юпитер! Пощади

От насмешек в час ужасный, –

Марс, стеная, отвечал, –

С адом лучше мне сразиться,

Чем увидеть, что теперь. –

То, что было ангел света,

Что ты сделалась теперь!» –

Тут Венера, взявшись в боки,

Подступила, искривясь:

«Что за дерзость? – закричала, –

Что ты смеешь говорить? –

Та ль награда за утехи,

Что со мною ты вкушал? –

Если б я и постарела,

Разве ты помолодел?» –

«О, Венера! (если можно

Так тебя ещё назвать)

Я ведь воин – я мужчина:

Как же можно укорить,

Что белизны и румянца

Нет на Марсовом лице? –

Если б мудрая Минерва

Похудела от трудов,

Если б добрая Церера

Загорела от жаров,

Если б гордая Юнона,

Презря красоту лица,

В чувствах царских и высоких

Находила красоты;

Мудрость – пользу почитая,

Я колена б преклонил,

И любви утратя сладость,

Меньше бы несчастлив был.

У тебя ж, скажи бесстрастно,

Что осталося теперь?» –

«Ах, злодей! – тебе ль так смело

Предо мною говорить? –

Боги! – Знаете вы сами –

Как обидел он меня:

Вас, когда судьба велела

Марсу россов защищать,

Сей изменник – ночью смело,

Даже граций не спросясь,

В терем мой пришёл тихонько:

(Я в слезах тогда была)

Тихим шагом и печальным

Он подходит ко одру, –

Голосом умильным, страстным

Он прощается со мной. –

Что он говорил – не помню –

Но – о, Боги, в этот миг

Что я чувствовала в сердце?!

Жалость – стыд – любовь – боязнь.

Я забылась... и, в минуту,

Пояс мой украл злодей,

Пояс тот, что был причиной,

Что Парис и в наготе

Предпочёл меня богиням

Мудрости и горних мест. –

Нет сил боле – вы судите,

Что без пояса краса?..

Если правда есть в Олимпе,

Пусть злодей сей приметь казнь! –

С тех пор вяну и старею;

О! – почто бессмертна я?

Смерть не лучше ль для Венеры,

Чем с морщинами лицо?»

Боги – даже и богини

Сжалились тогда над ней.

«Что ты скажешь?» – грозным тоном

Марса Юпитер спросил.

«Я – не знаю – и – не вижу

Никакой обиды в сем:

Разлучаяся надолго,

Пояс я на память взял». –

«А! – на память – ну! – так помни ж

И возьми её к себе, –

Уж Вулкан ревнив не будет,

Ведь она нехороша».

Тут Вулкан, хромой ногою

Шаркнув, Зевсу отдал честь:

«Правда, Бог-отец, нимало

Не противлюсь я тому,

И от всех претензий правных