Харлей. Поверь в меня

— Конечно, нет, — он закатывает глаза, и устраивается в старом кресле рядом с холодильником.

— Но если серьезно, — делаю еще одну попытку, — как тебе это удалось?

— Я не могу сказать ничего конкретного, Харлей. Я думаю, мы понравились друг другу с первой встречи. Когда это превратилось в настоящую любовь? Я не знаю. Но, бл**ть, это лучшее, что случалось со мной. Она просто потрясающая, и я планирую каждый день до конца жизни делать все, чтобы она не пожалела о своем выборе.

От всех этих разговоров о любви и вечности у меня мурашки бегут по коже. Я никогда не стремился к подобному. Я хочу свободы, волнения от охоты и разнообразия. По крайней мере, я думал, что хочу этого, пока не увидел какие влюбленные и сумасшедшие София с Марком. Теперь еще и Сашка с его романтичными рассуждениями.

***

После обеда в автосервис приезжает Рома. Он давно собирался взглянуть на эскизы мотоцикла, который я проектирую специально для него.

— Ты все еще хандришь? — Спрашивает мой лучший друг, глядя на рисунки. И он туда же!

— И почему я думал, что выкинуть нечто подобное, что я сделал в больнице, было хорошей идеей? — сокрушенно качаю головой.

— Потому что девчонки из моего универа были бы в восторге от этого?

— Может быть, — задумчиво отвечаю.

— Лучше бы ты рассказал ей, что поступил в художку, чтобы научиться профессионально чертить свои эскизы байков.

— Даже не знаю. Это больше похоже на хвастовство.

— С каких пор ты стал таким скромным? Ладно. Все образуется. — он похлопывает меня по плечу.

— Надеюсь, что так.

— Мне нравится этот дизайн! Долго еще ждать, когда байк будет готов? — спрашивает он, складывая рисунки в папку.

— Сейчас очень много заказов, но я поработаю в свой выходной на твоим заказом.

— Спасибо! Слушай, Харлей, ты должен попробовать увидеться с ней, — его тон меняется на серьезный.

— Настя ясно дала понять, что не хочет меня видеть.

— Твой подход был неверен. Почему бы тебе не пригласить ее присоединится к нам на праздновании дня города? Это публичное место, и она не будет чувствовать себя загнанной в угол. К тому же женщины обожают фейерверки.

— Как я должен пригласить ее куда-нибудь, если я не могу видеться с ней?

— Отправь ей сообщение в социальных сетях.

— Она не зарегистрирована в соц. сетях, — говорю я слишком быстро, что вызывает смех моего друга. Он понимает, что я уже искал ее там.

— Тогда прояви творческий подход, но держи при этом свой член в штанах.

— Навсегда? — Спрашиваю я с удивлением в голосе.

— Или так, или пока она сама не достанет его от туда, — он широко улыбается, оглядываясь через плечо, когда уходит.

7

НАСТЯ

— Да ты бездельница! — гляжу на то, как Лара развалилась на кровати с пультом от телевизора в окружении конфет. Конечно, я говорю это несерьезно. Она только что закончила двойную смену, и последние два часа провела в операционной, помогая с экстренным кесаревым сечением.

Расслабиться после чего-то столь напряженного, как пребывание в операционной, всегда трудно, особенно после того, как почти потерял пациентку и ее новорожденного. К счастью, такие дни крайне редки.

Я и сама последние пару дней валялась в кровати. Нам редко удается получить два выходных дня подряд, и я провела свои, отключившись от всего. Но после двух дней безделья я более чем готова приступить к работе.

— Ларис, может сходишь за продуктами. У нас почти все закончилось.

— Я сходила в магазин по дороге домой со смены, — она указывает на груду нездоровой пищи на прикроватной тумбочке.

— И все же! Список на холодильнике, — напоминаю я ей, прежде чем схватить свою сумку и выйти. Эту двушку мы снимаем с Ларой еще со времен интернатуры и до сих пор у нас нет никаких предпосылок разъезжаться.

Чуть позже входя в больницу через главный вход, слышу знакомый голос.

— Привет, Анастасия! — поворачиваюсь и вижу Софию и ее мужа.

— Доброе утро, — говорю я им и нажимаю кнопку лифта. — Как поживает маленький Максим?

София сияет, глядя на сына в коляске. Марк разворачивает ее на меня, чтобы я могла заглянуть внутрь. Маленький мальчик спит, и даже я должна признать, что с этой нижней губой, выпяченной во время сна, он очарователен.

— Он — наше счастье, — отвечает София. — Мы здесь для его планового осмотра.

Когда она упоминает, что они направляются в отделение педиатрии на втором этаже, я вспоминаю, что мне нужно позвонить родителям. Чувство вины захлестывает меня при воспоминании о том, что я провела два дня, лежа в кровати, и даже не потрудилась поднять трубку, чтобы позвонить им. Они оба понимают, насколько я занята своей работой, но, честно говоря, я просто плохая дочь. Полноценный сон важен, но семья — еще важнее. Чувство вины сильно ударяет меня в живот.

— Когда ты планируешь завести детей?

— Что, прости?

— София! — предупреждающе говорит ее муж.

Ничего другого я и не жду от нее. Она никогда не задумывалась о том, уместны ли ее слова. Я помню это еще с юности, когда с отцом приходила к ним домой. Когда она хочет что-то сказать, это просто льется у нее изо рта.

Она не внимает предупреждению супруга, и продолжает смотреть на меня выжидающим взглядом.