Харроу из Девятого дома

По крайней мере ты смогла снять с себя шарфик, изображавший платье, и закутаться в собственную ночную рубашку. Причесаться, смыть с лица краску, смыть кровь от поцелуя Ианты и лечь, положив рядом с собой меч и оставив вечер позади.

Тело тихо сказала:

– Вода поднимается, и солнце восходит. Мы выдержим.

Акт четвертый

32

Два месяца до убийства императора

Четырнадцатая планета, которую тебя отправили убить, оказалась цветущим, пышущим талергией спутником маленькой горячей звезды. Она была пышная, живая, покрытая толстым ковром растительности, населенная многочисленными животными. Никто не хотел брать на себя ответственность за ее уничтожение. К сожалению, она стояла как раз на пути номера Седьмого, а для номера Седьмого, как выразился учитель, она была все равно что горячий пирожок. Ты была самой младшей. Планету оставили тебе – и Мерсиморн.

Тело Цитеры так и не нашли. В первые несколько дней ее еще искали, но по-настоящему тревожился разве что император. Ты знала, что Августин подозревает Мерсиморн, хотя не понимала почему. Ианта предполагала, что Ортус где-то ее припрятал, хотя ты сильно сомневалась («Ну, ты понимаешь, – говорила она, – по… сексуальным причинам»).

Она не винила тебя в том, что ты не смогла его убить. Как ни странно, не винил тебя и святой терпения, который многословно извинился за то, что не принял во внимание сигнализацию. Ты не заметила никаких перемен в его отношениях с Мерси, разве что они стали злиться друг на друга чуть-чуть меньше. Или в его отношениях с богом, или в ее отношениях с богом. Никакого смущения, никакого молчания за завтраком или пауз в разговоре при случайных встречах, они обменивались рукопожатиями с той же теплотой – или с той же холодностью, – что и раньше. Полное отсутствие уместного стыда навело тебя на мысль, что это случалось между ними и раньше. При этой мысли тебе захотелось сделать себе лоботомию.

Несмотря на глубокое разочарование бога, святой долга пытался убить тебя уже дважды. Но, кажется, даже он от этого устал. И твои заклинания держались.

В начале последней экскурсии твоя наставница удивила тебя. Когда вы приземлились на поверхность планеты и выяснили, что ее атмосфера пригодна для дыхания («Все равно следи, чем дышишь, – сказала святая радости, – планеты грязные»), она протянула тебе мешок, канистру с водой и бипер и велела идти. На заросшем густым лесом полюсе планеты посадить шаттл не вышло, так что тебе предстояла небольшая прогулка.

– Ты справишься сама, – сказала Мерсиморн раздраженно и зло, но она всегда говорила раздраженно и зло. За последние несколько недель она нисколько не успокоилась. Просто она отвлеклась, как будто ее глаза уже видели Реку.

– Я загляну на соседнюю луну. Там полно отраженной талергии. Рассчитай время. Не упусти ничего. Большая часть жизни тут в океане, но если я ошибаюсь, не давай никому себя съесть, пока будешь внизу.

– Сестра, как мне защитить себя, пока я буду в Реке?

– Ну, не я же у нас гениальная двухлетка! – рявкнула она. Ураганные глаза покраснели, и, говоря, она заламывала руки и смотрела вниз сквозь ресницы.

– Я вернусь примерно через шесть часов. Пока.

Впервые ты осталась одна на чужой планете. Земля под ногами воняла сыростью, в ней ползали маленькие червяки и жучки. Над головой шелестели и трещали листья всех оттенков зеленого: свежего и яркого зеленого, приглушенного, тускловатого зеленого, темного, серо-зеленого. Жаркий и влажный воздух напоминал чье-то дыхание. Солнце обрушивало тебе на голову безжалостное ультрафиолетовое излучение. Ты щурилась на свету. От пота волосы быстро закурчавились. Ты страшно нуждалась в стрижке.

Два дня назад бог пригласил тебя в свою маленькую гостиную и предложил тебе стакан воды, продемонстрировавший, что он учится, и печенье, говорившее, что ему не чужд оптимизм. Император Девяти домов сказал:

– Харрохак, когда за мной закроется дверь, я хочу, чтобы ты была в этой комнате.

– Нет.

– Харроу, прогресса не происходит. Это нормально. Я понимаю. Но я хочу дать тебе время. Хочу, чтобы у тебя было будущее.

– Августин из Первого дома тренировал меня в Реке. Моя некромантия там несравненна, и так было с самого начала. Когда Зверь придет, я встречу его на его же территории.

Бог посмотрел на тебя, изогнул губы в чем-то похожем на улыбку и сказал:

– А ты еще упрямее меня. А я-то думал, что тут я монополист.