Хасидские рассказы

Ицхок Лейбуш Перец Хасидские рассказы

Предисловие

В литературе на идише канон сложился давно и бесповоротно: три классика — Менделе Мойхер Сфорим (1836–1917), Шолом-Алейхем (1859–1916) и Ицхок (Ицик)-Лейбуш Перец (1852–1915) — устоят у ее истоков. Их творчество знаменует собой не только «золотой век» еврейской словесности, но и три главных ветви восточноевропейского еврейства: Менделе — это Белоруссия (или по-еврейски — Литва), Шолом-Алейхем — Украина, Перец — Польша.

Каждому из них суждено было сыграть свою, непохожую на другие, роль в истории литературы. Менделе, «дедушка», как назвал его Шолом-Алейхем, был, прежде всего, основоположником новой еврейской литературы, причем не только на идише, но и на иврите. Шолом-Алейхем — самый известный, самый популярный из еврейских писателей — стал ее «визитной карточкой». Творчество Переца — основоположника модернизма в еврейской литературе — гораздо больше, чем творчество двух других его великих современников, повлияло на те пути, по которым предстояло развиваться еврейской литературе в XX веке. Прямо или косвенно почти все крупнейшие еврейские писатели и поэты следующих поколений (причем не только пишущие на идише) были его учениками. Список этот очень велик, однако само перечисление имен, плохо известных русскому читателю, мало что даст само по себе. Все же назовем одно имя, ставшее в последние годы очень популярным и в России: это тезка и земляк Переца, лауреат Нобелевской премии по литературе Ицик Башевис-Зингер, в рассказах которого влияние Переца — очевидно.

Проще всего говорить о Переце, сравнивая его с Шолом-Алейхемом, чье творчество несравненно известней в России. Эти два писателя, два современника, два подданных Российской империи, несмотря на то, что оба наследовали традициям еврейского просвещения, Гаскалы, несмотря на то, что оба принадлежали к демократическому лагерю в литературе и общественной жизни, несмотря на то, что писали об одном — о судьбах евреев Восточной Европы — являют собой полную противоположность. Их несходство, знаменующее собой два пути развития еврейской литературы, носит почти символический характер; их личные отношения носили непростой, во многом конфликтный характер. Шолом-Алейхем — преимущественно юморист, Перец — сатирик. Там где первый от души смеется, второй, в лучшем случае, невесело усмехается. Если Шолом-Алейхем, ориентированный на традиции русской литературы, в первую очередь, на Гоголя, так сказать, «русский» в еврейской литературе, то Перец в ней — «поляк, европеец». Наконец, Шолом-Алейхема волнует в первую очередь жизнь человека, а Переца — жизнь человеческого духа.

Утрируя, можно сказать, что Шолом-Алейхем был писателем «для народа», а Перец — для «немногих», для «интеллектуалов». Перец обвинял Шолом-Алейхема в том, что тот пишет на «жаргоне» (как называли идиш на рубеже XIX–XX вв.), только потому, что это язык еврейских простолюдинов, не умеющих толком читать на других языках, упрекал в том, что он зачастую «опускается» до уровня своей аудитории.

Сам Перец не собирался идти на поводу у массового читателя: он писал для интеллигенции, для тех, кто мог читать и на русском, и на польском, и на иврите (Перец сам много писал на иврите), но сознательно, а не по необходимости, выбрал идиш.

Ицик-Лейбуш Перец родился в Замоще (русское название Замостье) — одном из самых красивых городов Польши. Замощь — ренессансный город-памятник, самый «умышленный» из всех городов Европы, был построен итальянцами как столица владений могущественных Замойских сразу и целиком. Время, кажется, остановилось в этом городе-крепости, где взгляд, скользя по идеально прямым улицам, всегда упирается в бастионы, где и в XIX веке на ночь разводили мосты над наполненными водой рвами. Не отсюда ли постоянный интерес писателя к романтическому прошлому?

Перец вырос в зажиточной ортодоксальной, но нехасидской семье, получил глубокое религиозное образование. Как и многие еврейские интеллигенты его поколения изучил частично с домашними учителями, частично самостоятельно русский, польский, немецкий и французский языки, увлекся европейской литературой.

В 1876 г. Перец сдал экзамен на право заниматься адвокатурой и вскоре стал преуспевающим адвокатом. Хотя Перец постоянно пробовал писать, его жизнь в 1870-80-х гг. была внешне далека от литературы, от литературных кругов и литературных интересов. В это время он изредка публикует стихи на иврите, не проявляя большого интереса к идишу, который в это время в духе идей Гаскалы считает пригодным лишь для просвещения народа, но не для создания «настоящей» литературы. Перелом в его судьбе и творчестве произошел только в конце 1880-х гг.