Хасидские рассказы

Ему говорят Вольф-Бер скончался.

Он отвечает «Благословен Праведный Судия».

Лишь потом мы узнали, почему он спрашивал. Этим благословением можно ответить лишь человеку.

То же было после смерти Носки.

Сейчас же после смерти Вольф-Бера слег и Носка Одни говорят, что ему явился во сне Вольф-Бер и позвал его продолжать утренний урок. Другие толкуют, что «праведник убран от греха», — его вторая жена плохо себя вела… В их доме стал завсегдатаем какой-то солдатик-литвак… Но едва Носка слег, ребе стали докучать; каждый день, то посланец, то два посланца… Что было отвечать ребе? Он по обычаю говорит, что помолится, Господь, мол, поможет. Но видно было, что отвечает он так нехотя; мы ни разу не слыхали, чтобы он ясно произнес свое обещание; он-то знал, как обстоят дела с Ноской. Затем не стали больше посылать. Все поняли, что Носка приказал долго жить.

Ребе однако счел через некоторое время нужным спросить о здоровье Носки. Но тогда кое-что обнаружилось.

Произнесши «Благословен Праведный Судия», ребе спросил (как будто не знает): похоронили ли Носку рядом с Вольф-Бером? Говорят: нет. И, действительно, Носка уж тогда видным человеком был, — оставил жене в наследство водяную мельницу, два больших участка земли да наличных денег изрядно, детей также наделил всех, каждому по 1500 рублей наследства досталось, оставил и на поминание свое капитал — понятно, что его похоронили на почетном месте. А Вольф-Бер — бедняк, горожане ничего за ним особенного не знали; домик — развалина — не велико богатство, его и положили у самой ограды… Ребе вздохнул: «Жаль, — говорит, — Носку следовало похоронить рядом с ученым евреем». Не прошло и трех месяцев, скончался наш духовный судья, молодой человек нашего согласия, очень знающий, и его похоронили рядом с Ноской…

13

Почему Носка удостоился чести стать приближенным нашего ребе?

За ним было два крупных достоинства: надежда и милосердие.

При жизни первой супруги его милостыня не знала пределов.

Он тогда еще не был богат, но дела имел крупные, и забот у него было по горло. Его кредит был весьма ограничен, часто чувствовался недостаток в наличности, но Носка всегда весел и доволен. По его лицу и узнать нельзя было, как его дела обстоят.

Интересно отметить, как он обращался с табаком.

Какая цена понюшки табаку? Кто пожалует другому понюшку табаку? Но кто, однако, не злится, когда у него берут понюшку табаку?

Носка же так поступал: приходя в молельню, ставил свою тавлинку на пюпитр, а сам, бывало, обернется к стене и молится. Бери, кто и сколько хочет! Нищий подойдет и отсыплет немного — пусть его! Тавлинка же у него была с кружку величиной, чуть ли не полуфунтовая.

Еще больше сказывался его характер в гостеприимстве.

Не взирая на свою обремененность столькими делами, рассеянными на семь морей, он всегда старался попасть в пятницу перед вечером домой, чтобы исполнить завет гостеприимства. Придет и, конечно, в баню.

В баню, однако, Носка не один идет; за ним толпа евреев, приезжих и местных нищих, за которых он платит банщику…

После вечерней молитвы Носка не спешит домой. Дает раньше всем прихожанам пригласить к столу, кто кого хочет. Один любит брать ученого; другой, ради жены, почище одетого; Носка забирает всех оставшихся, оборванных и хворых.

Проживал у нас старик, николаевский солдат, страдавший падучей. Его никто, бывало, кроме Носки, и на порог не пускал. А тот, бывало, его не отпускал от себя, чуть ли не из одной миски ели.

Приключится с солдатом припадок за ужином, Носка подкладывает ему под голову свою собственную подушку, сует ему в рот свою серебряную ложку, поддерживает его голову. Лишь когда старик в себя придет, садятся за прерванный ужин.

А у кого можно, бывало, одолжить при нужде несколько рублей? — У Носки. Сам бегает по городу, высунув язык, — платежу срок наступил, а придет еврей и начнет плакаться — Носка последнее отдаст.

Но это уже относится ко второму его достоинству — надежде.

14

Надежда его на Бога была весьма крепкая.

Однажды, в пятницу дело было, прискакал к Носке посланец из-за Вислы с вестью, что весь его лес размыло и унесло водою, крестьяне тащат по бревнам к себе, а войт — ни с места; нужен его приезд и деньги.

Носка, как ни в чем не бывало, отправляется после обеда на базар, собрал нищую братию и повел их в баню.

В городе, между тем, узнали, что к Носке прибыл гонец. Народ спешит в синагогу, узнать поскорее, в чем дело.

В синагоге стало известно, что весь лес пропал. А в этом деле заключалось все достояние Носки и деньги полгорода.

Поднялись крики: как так, набрать чужих денег, людских кровных грошей и потопить их в реке!

Посыпались угрозы: пусть лишь пройдет суббота, с ним рассчитаются, дом разорят, самого изобьют, бороду вырвут, в клочки его изорвут!

Потом раввин велел читать вечернюю молитву, и народ немного успокоился. В первый раз приступили к молитве, не дожидаясь Носки.

А Носка — будто не про него речь идет!