Хазарский меч

Ярдар не понимал, про какое поле и какой дом она ему толкует, а Унева была не в силах объяснить. Унева сомневалась, на каком свете они встретились, а Ярдар, судя по лицу, опасался, что молодая жена без него повредилась умом.

В это время кто-то обнял Мираву сзади. Чьи-то сильные руки обхватили ее и прижали, чье-то лицо уткнулось ей в макушку через платок.

Ей не требовалось оборачиваться, чтобы понять, кто это. И без того в одно мгновение все для нее прояснилось: это не сон, Ольрад вернулся, и он живой.

Глава 2

– Что ни ночь, как живого его вижу… Он весь в белом, в чистом, как всегда с виду, только печальный такой. И одной ноги у него нету. И говорит мне: ноги моей нету, как бы сыскать… А я будто говорю: сыщем твою ногу, ладушко, пойдем сейчас и сыщем… Ой, да вот он! Гляди, уже и днем явился.

Годома остановилась, не доходя до ворот шагов десять, держа перед собой пустое ведро. Мирава вздрогнула и глянула туда же, куда были устремлены глаза Годомы – на вал Тархан-городца, покрытый снегом. Чуть в стороне высился дуб на валу, хранитель городца, но ни под ним, ни на валу, ни перед валом Мирава никого не увидела.

Годома шла за водой на прорубь у мостков, и Мирава, наткнувшись на нее перед своей избой, пошла немного проводить. Та сразу принялась ей рассказывать, что муж, Твердила, всякую ночь является ей во сне. Что с ним сталось, жив ли он – никто из вернувшихся с Ярдаром не мог сказать. Может быть, он в плену, а может, на воле и просто отстал от своих, не сумел выйти к ним вовремя, и еще воротится. Но Годома, не в пример прочим женам в таком же положении, на другое утро сказала – нету его, во сне приходил. Одетая в белую «горевую сряду», как и прочие новые вдовы, она готовилась к проводам души.

– Твердилушка! – произнесла Годома, без страха, а только с жалостью глядя куда-то на вал. – Ты потерпи еще малость. Нынче будем вас провожать, и пойдет твоя душенька, накормленная-напоенная, провоженная-снаряженная, через мостик калиновый, дороженькой чужедальней…

На глазах ее опять заблестели слезы, голос надломился. Уже два дня в Тархан-городце не смолкали причитания. Мало сказать, что такого никогда не бывало – никто и подумать не мог, что придется лишиться половины дружины! За сто лет жизни в Тархан-городце не случалось таких кровопролитных сражений и таких больших потерь.

Как это могло произойти? Как поход, столь много обещавший, так быстро привел к безнадежному поражению? Еще по дороге уцелевшие тархановцы на каждом ночном привале толковали об этом у костров; придя в себя после битвы, в конце напоминавшей побоище, вспоминали, сравнивали, кто что видел.

– Улав смолянский слишком силен оказался, – рассказывал Ярдар после возвращения. – Мы ждали, что с ним одним дело иметь придется да с воями его, а при нем оказались еще из северных земель, из Хольмгарда русы и заморянцы. Мы их стяг видели, красный, а на нем ворон черный. У них и оружие, и выучка не чета каким чащобам…

– Половина в шлемах! – прохрипел простуженный Добровид.

– Черный ворон – это Олава из Хольмгарда стяг, – подтвердил Хельв. – Я его по тому еще лету помню, как они через нас на Итиль шли.

– А теперь к Улаву пришли! Одних северных было человек с полтысячи!

– Щит к щиту, глубина в десять рядов!

– Да стой! – вспомнил Избыт. – Ведь говорили, что северных перебили на Итиле всех! И Азар говорил, и волот тот, что у нас летом стоял.

– А синий их знает! – в досаде отвечал Ярдар. – Может, из Нави явились! А может, солгали хазары. Сказали только, что перебили их, а взабыль сами едва ноги унесли!

– Они налгали нам немало, – сурово добавил Завед. – Азар нам войско от хакана обещал! Все слышали! И где то войско? Где Уйманово войско с Дона?

– Хрен, а не войско! – заговорили оружники.

– Хазары нас подбили на это дело, а сами дали подмоги с мыший чих!

– Меч Заволоду кудоярскому поднесли, да и все!

– Много ему помог тот меч…

– Хазары нас обманули! – возмущался Ольрад. Человек спокойный и доброжелательный, сейчас он был в ярости из-за гибели десятков своих товарищей. – Нам Азар обещал – они с Тумаком на русь с тыла нападут конными и разобьют. Вам, говорил, только немного надо простоять, а мы их с тыла потесним, разрежем, а там уж вместе добьем. И что? Мы стоим, у них вроде там какая-то замятня идет, стяги видны – и Азаров, с хвостами, и русский, с вороном. Мы бьемся, они там… вола пинают, а толку нет! А Улав нас теснит! Там у Улава рать – тыща человек! А нас всего полсотни, вокруг – ратники, чащоба лесная! Так мы от Азара и не дождались помощи, а потом Карабай сказал – Азар сам убит! А как его убили, хазары – бежать! Вот и вся их удаль хваленая! Мы одни против всех остались. Еще слава богам, что хоть кто живым ушел.

По толпе слушателей, плотно набившихся в Ярдарову избу, прокатился гул. Много лет Азар-тархан был для веденцов воплощением мощи самой Хазарии, ее воли, права и силы. Не верилось, что нашлась рука, способная сразить его насмерть.

– Хазары и тела его не вытащили, – добавил Стоян. – Был Азар, да весь вышел.