Хазарский меч

Сделав еще одну петлю, Хастен обогнул гибнущий город. Когда он выбрался на лед Жиздры ниже кудоярской горы, шум начал стихать.

Вот теперь пришла пора гнать во весь опор.

* * *

Хорошо зная свою волость, Хастен мог срезать путь между петлями Упы, и на дорогу от Оки до Тархан-городца у него ушло четыре дня. Ночевал он в лесу у костра, дремал сидя, одним глазом присматривая за лошадью. Он мог бы поискать приюта в селениях – вдоль торгового пути стояли отлично ему известные Светомль и Брегамирово, не считая мелких весей. Но не хотел – там и его прекрасно знали, и пришлось бы объясняться за все: за разгром, за гибель ратников. От смолян Хастен знал, что остатки «хазарского» войска, разбитого под Ратиславлем, больше не искали боя, а значит, отступили. Следы конницы в виде россыпей мерзлого навоза возле кострищ он находил на всем протяжении своего пути – это могли быть только люди Азара и Тумака. Но где свои, тарханские? Выяснить, что происходит, Хастен мог только в Тархан-городце, куда и стремился попасть как можно быстрее.

От Ярдара с остатками дружины, приехавших на хазарских лошадях, Хастен отстал на три дня. Припасов – горбушка ржаного каравая, луковица, кусок копченого сала, пара вялых репок, два сушеных леща, – которые нашлись в двух заплечных мешках, ему хватило на два дня с небольшим. Последний день он ехал, подкрепившись последней репой, которую съел вместе с кожурой.

Тархан-городец, когда Хастен уже в сумерках к нему подъехал, стоял на прежнем месте, но ворота оказались заперты. Стук и крик ни к чему не привели – с той стороны его никто не слышал. Тогда Хастен привязал лошадь и полез через плетень на склоне вала. Не в первый раз в жизни ему приходилось это делать, так что справился. Проходя мимо дуба, заметил красиво разложенное поминальное угощение. И не смог пройти мимо – в животе волки выли. Пока достучишься в какую избу, пока бабы перестанут вопить и охать и подадут на стол… Понимая, что это за пища и для кого предназначена, Хастен посчитал себя достаточно близким к Темному Свету, чтобы иметь право на эти подношения. Не с того ли света он чудом выскочил?

Оказавшись наконец в собственной избе, он еще некоторое время ел. Озора в это время, причитая шепотом, готовила ему примочки и перевязки – ожоги на запястьях загноились и причиняли сильную боль, а лечить их по пути было нечем, кроме снега. У Борены удалось достать остатки угощения со второго поминального стола – сама Озора, кроме каши детям, ничего в эти дни не готовила. В баню, хоть Хастен очень в этом нуждался, идти было поздно. А до бани он в глазах сородичей оставался выходцем из Нави, и люди толпились поодаль, так же неистово пожирая его глазами, как сам он перемалывал пироги, кашу, блины и жареное мясо.

Поначалу от Хастена хотели одного – вестей о пропавших собратьях, мужьях и сыновьях. Но об этом он знал немного: в Ратиславле он сидел взаперти, убитых не видел, мог лишь сказать о троих, что попали в плен уже во второй битве – и среди них Братила, муж Риманты.

Назавтра в иных избах еще продолжались поминальные столы. Побывав в бане, Хастен опять мог считаться в числе живых и зашел кое-куда к соседям, но увидел, что ему не рады. Почему – он уже знал, Озора в первый же вечер, пока лечила ему запястья, с возмущением выложила все подозрения на его счет, которые в дружине обсуждались. И теперь на него смотрели так, будто он один виноват в том, что от тарханской дружины осталась половина.

Вечером к нему пришли Ярдар, Хельв и Стоян. Возвращение зятя Ярдара не обрадовало, хотя, строго говоря, следовало радоваться, что сестра с семью детьми не овдовела и не оказалась у него на руках.

– Мы думали, тебя Улав на дубу повесил, – сказал Ярдар, вспоминая свой последний перед битвой разговор с Заволодом. – Посылали к нему, хотели тебя выкупить, да он так и не ответил.

В голосе его против воли звучала досада: отчасти ему было стыдно за то, что оставил зятя в плену, и за то, что его благополучному возвращению он вовсе не рад. Теперь снова придется обсуждать, кто же во всем виноват. Что Хастен не позволит сделать виноватым себя, Ярдар понимал. Не такой он человек.

– Хотел он меня и повесить, – Хастен кивнул. – Да передумал.

– С чего же передумал? – осведомился Стоян, сверля его глазами. – Может, ты им услугу какую оказал? Про хазар чего поведал? Иначе откуда им было знать, что Азар с конницей должен им в спину ударить?

– Про Азара? – Хастен усмехнулся. – Я поведал? В переветчики меня зачислили, выходит?

– Ну а ты бы что подумал? – сердито ответил Ярдар. Он не знал, винить ему зятя или мириться с ним; если бы тот погиб, ему было бы проще. – Откуда им знать, что надо вторую дружину с тыла ставить? С копьями, со стеной щитов?

– Откуда! – Хастен хлопнул ладонью по столу. – Гроза те в бок! Вы знаете, кто это был?

– Северные русы, от Олава. Стяг с черным вороном…