Хазарский меч

Главным местом действия стал расположенный на берегах реки Упы (современная Тульская область России) археологический памятник – будущий памятник, – известный под названием Супрутское городище, а в книге выведенный как Тархан-городец. По ряду причин его можно назвать одним из самых интересных раннесредневековых памятников Руси. Известен он был с XIX века, в течение ХХ века неоднократно раскапывался (но вскрыто всего 44 процента его площади). Сказать о нем можно много интересного, а главное то, что он в нескольких отношения находился на грани миров: на границе лесной-лесостепной зоны, между дряхлеющей Хазарией и крепнущей Русью, на важнейшем перекрестке торговых путей, на которых северные лесные куницы и соболя обменивались на восточное серебро, шелк, бусы. Все это ярко отразилось и на облике памятника, и на его судьбе.

Все, что сказано о нем в романе, правда, вся его история описана максимально близко к научным данным. Но даже не вся правда, объем действия не позволил отразить, например, активное участие Супрут в международной торговле, практически не описан бассейн Упы как транспортный узел при переходе из бассейна Оки к бассейну Дона. Верно то, что бассейн Упы был населен выходцами из Северской земли в начале IX века, то есть за сто лет до действия романа, и инициатором этого переселения была, скорее всего, хазарская администрация, которой требовались люди для обслуживания волоков с притоков Оки на притоки Дона. Для земледелия в Северской земле условия были лучше, и свободных пахотных площадей хватало, так что естественных причин переселяться вроде бы не было. Жители здешних открытых поселений поддерживали в рабочем состоянии пути волоков, оказывали помощь в перетаскивании судов и товаров, участвовали в ремонте кораблей и снабжали купцов продовольствием.

Центром округи было Супрутское городище, и облик его сильно отличался от облика окрестных поселений. Оно располагалось на площадке еще более древнего балтского городища, существовавшего на семьсот-восемьсот лет раньше; керамика того периода датируется с III по V–VI вв, то есть, скорее всего, древние балты уже не жили здесь, когда появились славяне (хотя в Супрутах в славянский период и бытовали некоторые детали балтского женского убора). Оставшийся с тех времен вал (II век н. э.), отрезавший мыс от поля, был его единственным оборонительным сооружением. Никакой собственной крепости новые жители-славяне за сто лет не возвели, видимо, было незачем.

Как показали многолетние раскопки, в Супрутском городище проживало не обычное земледельческое население, а некая конная дружина численностью человек в сорок-пятьдесят, с семьями. Видны немалые следы высокоразвитого по тем временам ремесла и торговли, привязанной к весовым стандартам Хазарии. Дома в Супрутах строились в славянской традиции, причем на тот момент прогрессивной – не полуземляночные, а на поверхности земли, с небольшим подпольным помещением-подклетом. Среди найденных вещей чего только нет: предметы, изготовленные в традициях славян, жителей Хазарского каганата, финно-угров, балтов и скандинавов. К сожалению, до сих пор не найдено собственно супрутское кладбище тех времен, что позволило бы установить этническую принадлежность его жителей (погребальный обряд указывает на это точнее, чем содержание культурного слоя). Ученые сходятся на том, что основу этого населения составляли славяне-вятичи, подверженные сильному влиянию Хазарии, а предметы иных культур получали в результате торговли. Причем вещи скандинавского и степного облика были смешаны у одного и того же человека (или коня), то есть тамошние жители, как и мы сейчас, ценили вещи за красоту и удобство, не обращая внимания на их «национальную принадлежность».

Но есть у меня такое соображение: среди самых дорогих вещей, найденных здесь, имеется конская упряжь в стиле Борре, то есть чисто скандинавском. Естественно ждать, что у всадников, живущих под властью Хазарии, снаряжение коня будет выдержано в степных традициях. Однако здешний вождь ездил на коне, «одетом» в стиле коня какого-нибудь конунга. С какой бы стати он стал заказывать одну из самых важных статусных вещах в стиле чужой традиции – да и кому, если в самих Супрутах носителей этой традиции не было? И с чего бы, скажем, купцы-скандинавы повезли в Хазарию конскую упряжь в подарок или на продажу – это как в Тулу везти в подарок самовар. Возможно, для супрутского вождя это была дань памяти о своем происхождении, хотя норманном он себя, вероятно, уже не считал. Но и представители степных народностей здесь тоже, скорее всего, не жили, хотя влияние их ощущается. Из всех этих соображения супрутские жители у меня и получил такое смешанное, неоднородное происхождение: хазаро-варяго-славянское. (И это еще их балтские и угро-финские родственницы остались за кадром.)