Хедера

Я схватил её за руку и принялся объяснять, на что. Что-то безумное нёс, умолял, предлагал шелка, бархат, золото и бриллианты, намекал на то, что унаследую титул и земли у отца, то купить её пытался, то сманить, то клялся в немыслимой любви — бред пьяного или ошалевшего. Хедера слушала меня чуть удивлённо, без негодования и без особого интереса, но не гнала — и меня пёрло.

И в самый неподходящий момент появился чёртов майор.

В тот момент, когда я его увидел — поздно! — морда у него была бешеная, только слюна не капала. Аж перекосилась от ярости.

Хедеру он рванул за плечо — почти отшвырнул от меня. Рявкнул:

— Не забывай, кто ты такая! И откуда я взял тебя, ты!

Она еле устояла на ногах, но не изменилась в лице.

— Я хорошо помню, — сказала она. — Благодарю.

И он обрушился на меня:

— Слышь, барон! Кто тебя учил шляться к чужим жёнам, щенок мокрохвостый?!

Вот тут-то я и пришёл в себя.

— Вы, господин майор, — сказал я, — ничтожество и подлец. За одно то, что вы поднимаете руку на беззащитную женщину, вас надлежало бы выгнать из города. И нечего корчить оскорблённого — вы сами способны оскорбить…

— Заткнись, мальчишка, — ухмыльнулся барон. — Пока я не велел тебя выпороть… да я бы и сам справился, чтоб ты лучше понимал, как разговаривать со взрослыми.

Хедера наблюдала за нами по обыкновению безмятежно — но я ни тени осуждения не заметил в её взгляде в мою сторону. Лично ей вовсе не хотелось меня гнать, она была не солидарна с майором — и это придало мне сил.

— Ну, довольно, — сказал я. — К чему это сотрясение воздуха. Мужчины выясняют отношения с помощью пистолетов. Завтра в девять утра я буду к вашим услугам где угодно, хоть прямо здесь.

— О! — издевательски расхохотался майор. — Ты хочешь, чтобы я вышиб из тебя дух по закону?! Ну, хорошо, деточка, завтра я тебя пристрелю — мне же веселее.

Мне больше ничего не оставалось, как уйти. Я шёл домой пешком и думал, что Хедера достанется мне, если я убью маойра… а если он убьёт меня, она перестанет меня мучить. Мне надо было думать о поединке, я нашёл секундантов, написал своему врачу — но над всем этим стояла Хедера. Приз. Я понимал, что майор в своём роде думает то же, что и я — поэтому обязательно попытается не ранить или покалечить меня, а убить.

Когда Хедера сказала, что ей нужна опора, она очень ясно донесла: ей, в общем, всё равно, на кого опираться. Её интересует сила как таковая.

Она ни разу, ни единым движением не показала, что я ей неприятен. Даже после выходки с цветами — ведь её разозлили и насмешили цветы, мой поступок, а не я сам.

Все мои друзья не по разу назвали меня законченным идиотом и пообещали, что майор пристрелит меня, как рябчика. Я избегал отца, но вечером он ко мне пришёл.

— Весь город уже болтает, что ты собираешься стреляться с Бульмом, — сказал он. — И никто не сомневается, что из-за девчонки. Ты сумасшедший.

Его тон мог быть и более осуждающим — но в нём слышалось более печали, чем упрёка.

— Прости, — сказал я. — Этот гад меня оскорбил.

— Когда ты подбивал клинья его жёнушке? — спросил отец с грустной улыбкой. — А он ведь привёз её с границы. Она бесприданница. Я даже не удивлюсь, если мне скажут, что она спала с ним до свадьбы.

— А это важно? — спросил я, и отец встал, чтобы уйти.

Он, в сущности, прекрасно всё понимал. Сказал напоследок:

— Это чудовищная глупость, но… мне остаётся только молиться. Чтобы ты уцелел — и чтобы тебе не пришло в голову жениться на ней.

Всю ночь я не спал. Мне представлялась Хедера, стоящая под моросящим дождём, прекрасная, как никогда, я грезил наяву. Утром я был как шальной.

Майор должен был меня убить. Это казалось очевидным, как дважды два.

Но любой поединок на пистолетах — это лотерея. Непредвиденная случайность может перевернуть самые удобные для кого-то обстоятельства. Мне море было по колено; майор тщательно готовился. Я почти не умел стрелять, у майора был немалый боевой опыт. Но его пистолет дал осечку, я выстрелил, не целясь — и убил его наповал, хоть стрелял в человека впервые в жизни.

Если бы я не был пьян бессонной ночью и безумной страстью, это убийство, очевидно, поразило и ужаснуло бы меня. Но вышло иначе: я смотрел на его труп в мокрой траве и почти радовался, мне хотелось хохотать, как Хедера, когда она увидела кровавые розы. Всё по-моему, ха-ха! И пусть этот поборник супружеской верности горит в аду!

Единственное, чего сам я боялся, как адского пламени — это отвращение или горе Хедеры. У меня ноги подламывались, когда я к ней шёл. Её слёзы ранили бы меня смертельно.

Но Хедера была почти такая же, как всегда. На её безмятежном лице лежала едва заметная тень, но для скорби и даже печали это было слабовато.

— Вы лишили меня опоры, — сказала она. — Очевидно, теперь я погибну.

— Нет! — вырвалось у меня. — Нет, ангел мой! Я могу быть опорой, я! Пожалуйста, пожалуйста, собирайтесь — и уйдём отсюда! Я сам позабочусь о его похоронах! Я пришлю за вашими вещами! Уедем отсюда, умоляю вас!

— Не так быстро, — сказала Хедера. — Есть нечто такое, что я должна забрать сама.