Хедин, враг мой. Том 1. «Кто не с нами…»

Сияющая кровля Валгаллы, ветви Иггдрасиля, мягкий шелест источника у корней вечного древа. Бешеная скачка с сёстрами, полёт крылатых коней сквозь вечерние зори, идти рука об руку с павшим героем, душу которого она ведёт от ужаса и отчаяния – к радостному осознанию, что саги не лгали.

Взойди в Валгаллу, воин О́дина. Сядь рядом с эйнхериями, ты теперь один из них. Что? Ты вновь чувствуешь голод, ты ощущаешь жажду? Хорошо! Ибо тебя ждут пиры, доброе мясо и добрый эль, охоты, сражения. Множество героев встретят тебя и пожмут тебе руку. Быть может, ты встретишь там своих отца, деда и прадеда. А может, братьев, коль высокая судьба наградила их участью пасть в сражении и пасть молодыми…

О, ты вспомнил о матери? Нет, её здесь нет. Нет и кормилицы тоже. И… и твоей совсем маленькой дочери, что унесла злая лихоманка гнилой осенью. Твоей золотоволосой радости, родившейся вместо ожидаемого сына, но которую ты любишь больше жизни, – да, герой, она в залах Хель. Ты не увидишь её. Ты вздрогнул, герой? Твоя голова поникла? Нет, нет, пусть это не тревожит тебя, герой. Ты в Валгалле, ты – достоин, я, дщерь О́дина, Рандгрид Разбивающая Щиты, сама введу тебя в круг.

И память твоя не будет болеть. Я беру тебя за руку, герой, я сжимаю твою кисть, я чувствую мозоли от меча и от весла твоего «дракона». Смотри на меня, герой. Ведь я красива, правда? Смотри мне в глаза, герой, а я буду смотреть в твои. Смотри изо всех сил. Видишь, ты уже обнимаешь меня, герой? Во сне, что здесь неотличим от яви, я всхожу на твоё ложе, герой, ведь ты достоин меня.

Тебе ведь лучше? Да, конечно, я знаю этот взгляд. Боль уходит, и память поспешно захлопывает тяжёлые сундуки воспоминаний, которым нет места в Валгалле…

Райна будто выпала из настоящего. Мир раздвоился, разделился, и за исчезающее мгновение она, словно наяву, прожила всё это снова – полёт с сёстрами, дымящееся от крови поле битвы, и павшего героя, назначенного ей. Отделение души от тела, её ужас, переходящий в восторг, новый полёт – теперь крылатый конь Рандгрид несёт двух седоков.

И боль, затихающая боль чужой памяти, перед тем как открыть врата Валгаллы и ввести достойного в них – пировать и веселиться, как положено воину, до самого Рагнарёка.

Но боль остаётся, и вернувшаяся сила Древних Богов странным образом усиливает в Райне помимо прочего и её. Валькирия Рандгрид хотела бы это забыть, забыть раз и навсегда, как множество раз перед её очами на пороге тронного зала Асгарда забывал о своих утратах очередной эйнхерий.

Нет, беззвучно кричит Райна. Я Рандгрид, я Разбивающая Щиты, но я и Райна! Я помню всё, я не хочу забывать товарищей, и я не забуду!

Сплошная масса щупалец наконец лопнула со множественным, чавкающим звуком – словно они с Ракотом вырвались из гнилого болота.

Слепящее солнце, яростный свет. Свет битвы и победы.

Огромный амфитеатр, бесконечные ряды ступеней уходят в поднебесье. Что-то изменилось здесь, арена словно бы раздвинулась, нарастила сотни и сотни новых рядов вокруг себя, на которых сейчас бесновались зрители.

Да, ряды по-прежнему заполнены, несмотря на гибнущие сотни и сотни людей, хлынувших через ограждения арены навстречу разящим щупальцам.

Воздух заполнен кровью, её запахом, её эманациями, эманациями смерти.

Валькирия ощущала себя могущественной, как никогда.

Древняя тварь, невесть сколько эонов дремавшая здесь, в старом храме, пробудилась к жизни, напоенная силой, однако она не ожидала встретить такую противницу.

Ибо валькирия Рандгрид тоже была из числа Древних.

И сейчас, рубя направо и налево, Райна искала тех, кто устроил всю эту кровавую вакханалию.

Ту парочку Древних, явно хозяев этого места, вознамерившихся, как они выкрикнули сами, заводя толпу, «овладеть пришельцами, дабы сила их перешла к ним самим».

Они никуда не делись, эта странная парочка. Стояли, взявшись за руки, на каменной ограде, пока вокруг них бушевал кровавый шторм. Бледные и высокие, со впалыми щеками, они глядели на Ракота с Райной, и на волосах их цвета свежего снега застывали крохотные алые капельки.

Невозмутимые, как истинные Древние. Для них мучения, жертвы, кровь и гибель – часть всеобщего круговорота, круговорота жизни и смерти. Он естественен, по-иному и быть не может. Сила принадлежит сильному. Жизнь слабого тоже принадлежит сильному.

Райна зарычала, рубанула наотмашь, снеся разом целый пучок щупалец. Тварь, заполнявшая собой колодец под ареной, не чувствовала ни боли, ни страха, она тупо выполняла приказ, ослеплённая и сведённая с ума обрушившимся на неё водопадом невиданной мощи.

Валькирия поймала взгляд снежноволосой девушки – та глазела на Ракота; тонкий язык облизывал приоткрывшиеся бледные тонкие губы. Вожделение, грубое и плотское, читалось в каждом движении, хотя сама девица отнюдь не походила на полногрудых и широкобедрых богинь плодородия, как их обычно изображали поклонявшиеся им племена.