Хедин, враг мой. Том 1. «Кто не с нами…»

Здесь же, как говаривали в наёмных полках, где знали толк в, гм, женских достоинствах, не имелось «ни кожи, ни рожи»: бледные впалые щёки, горящие нездоровым огнём глаза, почти полное отсутствие груди, мальчишеские бёдра. Это одобрили бы многие утончённые знатоки и ценители, но не громадное большинство простых боевых товарищей Райны.

Хотя, глядя на сражающегося Ракота, понять желания Древней труда не составляло.

Огромный, широкоплечий, но без грубой несоразмерной массивности великанов, или йотунов[4]. Грива чёрных волос, короткая жёсткая бородка, свистящий меч. Каждый удар Ракота оставлял в тянущихся к ним с Райной щупальцах целую просеку. Красный плащ давно промок и потемнел от пролившейся на него крови чудовища.

Ну уж нет, возмутилась вдруг про себя Райна. Нечего пялиться, немочь бледная! У него и получше тебя найдутся!

О любовных приключениях Восставшего рассказывали легенды. Некоторые из них воительнице успел пересказать отец, Старый Хрофт, пока не началась их эпопея с возрождением Асгарда.

На саму же Райну столь же откровенно глядел, причмокивая тонкими губами, снежноволосый юноша. Валькирия только дёрнула щекой и крутнулась, снеся добрую дюжину потянувшихся к ней отростков.

– К ним! – проревел Ракот. – Пока не срубим, не вырвемся!

Трудно было с ним не согласиться.

Каждый шаг приходилось прорубать, словно дровосеку в густом подлеске. Вокруг Ракота и Райны по-прежнему во множестве умирали люди, сведённые с ума вернувшейся силой Древних, и сделать с этим ничего было нельзя, ибо сам Новый Бог обратился сейчас в подобие себя времён Истинного мага.

Копьевидное щупальце толщиной в тело взрослого человека взметнулось прямо перед ними. На острой роговой оконечности корчилось человеческое тело, пробитое насквозь, кровь брызгала во все стороны. Щупальце коротко размахнулось, тело полетело прямо в лица Ракоту и Райне – человек был ещё жив, несмотря на жуткие раны и прободения. Глаза выпучены, на губах кровавая пена; он врезался валькирии в грудь, та едва успела принять его на щит. Зубы щёлкнули возле самого её горла.

Древние сделались господами жизни и смерти своих подданных. Они обрели чудовищную, непредставимую ранее власть. Что-то сместилось в магических потоках Упорядоченного, что-то изменилось настолько, что уцелевшие Древние пробудились, те, кто спал, вернулись к прежним формам, оживили давно заброшенные храмы.

И в мире, где давно забыли о Ямерте, где никогда даже и не знали о Новых Богах, вспомнили былых хозяев.

Шаг, взмах, взмах, шаг – Райна прорубала дорогу. До парочки державшихся за руки Древних осталось лишь несколько саженей, когда Ракота словно пронзило молнией – он замер, шатаясь, глаза широко раскрыты, но, похоже, ничего не видят. Челюсть отвисла, держащая меч рука бессильно опустились.

Что это? Что?!

Ракот и глазом моргнуть не успел, как вокруг него обвилось сразу несколько чешуйчатых щупалец. Древняя взвизгнула, резко выдернула руку у своего снежноволосого близнеца, огромным прыжком взвилась в воздух, рухнув прямо на Восставшего, оплетая его вдруг неприятно удлинившимися руками и ногами.

Намерения свои она совершенно не скрывала.

Да, что-то изменилось, вдруг ощутила и Райна. Что-то огромное, исполинское, бесконечное будто распростёрлось над ними.

Что именно – она не думала. Потому что Ракот проваливался, опутанный и щупальцами, и впившейся в него, словно паучиха, Древней.

Торжествующий её взгляд ударил Райну, словно стенобитный таран.

Ярость, горячая, словно накалённый добела металл. Первый позыв – поворот, два шага, выпад – и бледная немочь повиснет на альвийском клинке, пробитая насквозь; однако воительница успела заметить исчезающе быстрое движение второго из Древних. Успела заметить и сама ринулась навстречу ему.

Мелькнули бледные, тонкие, тоже враз удлинившиеся руки юноши-Древнего. Протянувшиеся, норовящие оплести, спутать, утянуть вниз; и мелькнувший меч Райны.

Острие высунулось из спины Древнего. Глаза его выпучились, сделавшись совершенно рыбьими – глазами рыбогада, рыбочуда, морского чудовища, невесть сколько веков назад родившегося на океанском дне. Родившегося и, пожирая других, слабых, сделавшегося тем, кто он сейчас. Вернее, оно, ибо изначально оно было двуполым, потом разделившимся, подобно тем, кем стало править.

Рыбьи холодные глаза уставились в глаза Райне. В них тоже не было ни боли, ни страха. Древний, как и тварь в колодце, то ли его часть, то ли просто тупой голодный монстр, подчинённый Древними в незапамятные времена, подобно многим морским тварям, спокойно мог быть пронзён не в одном месте и остаться жив.

Задыхаясь от омерзения, Райна выдернула меч, оттолкнула цепляющиеся руки с пальцами, обратившимися в многосуставчатые хваталки, пнула ногой, отбрасывая снежноволосого.

Обернулась – Ракота и вцепившейся в него Древней видно уже не было. Но тянущаяся за альвийским клинком тягучая нить тёмной крови, оторвавшись от скорчившегося на корточках Древнего, мотнулась, указала на едва заметную воронку в слое вяло шевелящихся щупалец.