Хегальдины

Сегодня не первая охота Хааге́нти, и нет того страха, который он испытывал на первой вылазке; но все же каждая мышца предательски дрожит. Дрожит перед мыслями о предстоящей Ханагана. Испытание, которое изменит будущее каждого юного шиагарра, определив положение в племени до самой смерти. Хаагенти медленно вдыхает морозный воздух и задерживает дыхание, а затем также медленно выдыхает, стараясь избавиться от волнения. Нельзя, чтобы кто-то заметил это в его глазах.

Любая нерешительность — стыд. Любое колебание — признак слабости. Воля должна быть холодна, как кровь. Только тогда мысли станут подчиняться ей.

— Я не могу разглядеть наличие рога, — шепчет Гаахши́, выглядывая из-за ствола бледного дуба. — Тварь не двигается с места.

— Нужно сделать крюк, чтобы посмотреть ближе, — начинает Хааге́нти, но его тут же перебивает Рахаа́нга:

— Струсил?! Твоя кровь горяча также, как молоко кормящего рорхарна.

Хаагенти застывает, со злостью смотря в глаза Рахаанга:

— Я встречусь с ним лицом к лицу, а тебе достанется лишь сделать позорный удар в спину.

— На Ханагане я вырву твой язык и скормлю его рагриммам[19]!

— Замолчали оба! — властный голос Гаахши заставляет умолкнуть ссорящихся шиагарр. — Позор вашим семьям, если упустите добычу! Оба будете выгрызать железо собственными зубами без испытания![20]

Они замолкают, но продолжают смотреть друг другу в глаза с ненавистью и нескрываемым желанием пролить кровь.

Вдали, под кронами бледных дубов раздается хруст. Огромная туша гаранга[21]рзворачивается в направлении к деревьям, за которыми прячутся юные шиагарры.

— На голове нет рога! Это самка! — шипит Гаахши сквозь острые зубы. — Она нас заметила!

Он вжимается спиной в холодный влажный ствол дерева, грудь вздымается от глубокого дыхания, но лицо гладкое, без единой морщины, которая бы говорила о волнении.

— Она учуяла твой страх, отпрыск Хаганро[22]. Ты смердишь им так, что ощущаю даже я!

Хаагенти не реагирует на очередную тираду, но сердце готово вырваться и вцепиться в глотку наглому ублюдку. Он глушит мысли о жажде крови и лихорадочно перебирает варианты действий.

Гаранга делает короткие шаги, перебирая восьмью лапами, что больше походят на длинные копья, согнутые под прямым углом.

— Нам нужно открытое пространство. Здесь у нас мало шансов. — Глаза Хаагенти смотрят в сторону просторной прогалины, что прячется за стеной из толстых стволов. Охотясь в Бледном Лесу с самого детства, он знает в нем почти каждую тропинку, каждую лужайку.

— Ты просто трус! — усмехается Рахаанга. — Такой же, как твой отец!

— А ты глуп! Даже глупее своего отца! — ядовито произносит Гаахши. — Хаагенти прав. Нам нужно открытое место. Там?

Он указывает в сторону, куда смотрит Хаагенти, и последний кивает в ответ.

Рахаанга сдерживает злость, но не решается вступить в открытое противостояние с Гаахши, ведь последний не только крупнее своего сверстника, но и имеет более длинный и мощный хвост, способный переломить ствол молодого дерева.

Самку гаранга Хаагенти встречает лишь в третий раз в жизни. Впервые, еще в детстве, он с воинами Хаганши попросту обошли ее стороной. Тогда он не понял причины их осторожности; и за острое слово получил унизительный подзатыльник хвостом, от которого на несколько мгновений все залилось тьмой, а воздухе сверкнули брызнувшие слезы. Во второй раз Хаагенти понял причину осторожности Хаганши. Избежать боя в тот момент не было возможности, и двое взрослых шиагарр, казалось целую вечность, скользили вокруг самки гаранга, нанося удары такой силы, что замирало сердце. Но тварь оказалась настолько живучей, что без лап и головы, она все еще брыкалась; и спустя мгновение, ее чрево сжалось со звуком, что сопровождает ломающуюся кость и разродилось десятком голодных отпрысков, слепо кидающихся на все, что движется. Ранений тогда избежать не удалось. Но то были взрослые воины Хаганши. С настоящими шааха[23].

— Живо! — вскрикивает Гаахши, когда, гаранга, убедившись в месторасположении своих жертв, срывается с места так, что лапы поднимают в воздух комья промерзшей земли.

После команды трое юных шиагарр молниеносно устремляются к лужайке, оставляя за собой зигзагообразные следы на снегу, что едва скрывает землю.

— Быстрее! — слова Гаахши предназначены отстающему Рахаанга, который на ходу делает полный оборот, закрутив корпус руками, после чего подсекает хвостом передние лапы несущейся за ними твари. Та оступается лишь на несколько мгновений, но их оказывается достаточно, чтобы добраться до нужного места.

Не сговариваясь, Хаагенти и Гаахши расходятся в противоположенные стороны, а Рахаанга отталкивается хвостом от земли и взлетает в воздух; разворачивается, стараясь не терять из виду обозленную самку, которая судя по всему, выбрала именно его в качестве первой своей жертвы.

— Давай! — выкрикивает Рахаанга приземлившись. Его тело гипнотически плавно двигается из стороны в сторону.