Хегальдины

— Тень, — морщась, шепчет Корд.

— Тессера! — приветствует Тень архонт Вассаго. — Благодарю.

— И как он их только различает, — бормочет пастырь.

— Пастырь Корд, приветствую вас, — неожиданно ласково произносит Тессера, четвертая из Теней архонта. Она подходит ближе, а эхо от стука ее каблуков, уносится высоко к сводчатому потолку. — Хорошее время для встречи, но я хотела бы вас попросить оставить нас с архонтом наедине с государственными делами.

— Конечно, четвертая из Теней. Всего вам доброго. — Кланяется пастырь. — Мое почтение архонту.

Глава 2 Лераиш. 15 лет назад

Мгновение реальности, где перед глазами только тьма, и тупая боль пульсирует в затылке. Под ладонями вязкая жижа из грязи. Желудок сворачивается, изо рта и носа низвергается рвота. Волна за волной, снова и снова, пока не остается даже желчи, лишь хрипящий спазм дерет глотку. Слышится шум ручья, Лераиш старается сосредоточиться на нем, на журчании воды; старается заполнить им все тело, чтобы не ощущать боли в голове; в спине, где две обугленные культи… и снова желудок сжимается. Ручей, ручей, вода, шепчет он. Холодная. Лераиш пытается подняться на локти, но затрагиваемые мышцы спины огрызаются той болью, что разрывает на части каждый нерв; и шум ручья уже неслышен. Лераиш вновь теряет сознание, ощущая, как голова невольно падает в лужу выблеванного.

Снова пробуждение. Какое по счету? Или все остальное — сны? Реальность перестала быть собой уже слишком давно. Лераиш с трудом открывает опухшие глаза, и пространство режет взгляд пестрыми красками. Он протягивает руку — вода. Ручей. Несколько болезненных движений, чтобы сдвинуться с места. Подобно искалеченной гусенице.

Запах прохлады. Лераиш опускает лицо в воду. Глоток, еще. Он прополаскивает рот и сплевывает воду с черной кровью, а затем зажмуривается и омывает лицо дрожащей рукой. Глаза в отражении черны. «Его глаза! Всмотритесь в падшего!.. Смотрите на глаза!», — звучат отрывки фраз в голове. Еще несколько глотков, чтобы избавиться от горечи во рту. Лераиш отползает в сень ближайшего дерева, опирается плечом о ствол. Запах коры разбавляет вонь засохшей рвоты, которая застряла в ноздрях.

Слишком слаб сейчас, чтобы удивляться или бояться.

Рядом заметны крошечные ягоды земляники и, сорвав их, Лераиш бросает в рот вместе со стеблями. Реальность вздрагивает, Лераиш снова проваливается в беспамятство.

Непонятно, ночь ли, или день. И уже не сны похожи на реальность, а наоборот. Но боль приходится терпеть в обоих измерениях, терпеливо шагая вперед; как можно дальше от того места, который был домом. В небе полная луна, такой яркой, как сейчас, Лераиш ее не видел никода. Словно солнце, только свет намного мягче, и его течение по воздуху хорошо видно. Опираясь на замшелую, но прочную ветвь, он старается напрягать мышцы одних лишь рук, ведь каждый импульс, переданный к спине, отражается болью, от которой невольно подгибаются колени. И обоняния сразу же касается призрачный запах паленого мяса и перьев. Сейчас Лераиша не волнует тот факт, что стихия воздуха для него теперь закрыта навсегда; вместе с этим он осознает, что это лишь последствия шока, но потом не одна слеза прольется по отнятым крыльям.

Всего лишь сто шагов, и слабость становится невыносимой. Каждая мышца дрожит, грозясь сорваться с кости. Лераиш опускается на колени; а перед глазами пространство начинает утопать во тьме. Он вытирает холодную испарину со лба, ждет, когда вернется зрение, когда дрожь уймется в теле.

Пятьдесят шагов, после которых Лераиш уже валится с ног, теряя сознание.

Сколько раз он шел под луной и прятался от солнца в тени? Глаза реагировали на последнее, как на жидкое пламя. Кажется, что сознание едва тлеет, и лишь необъяснимый инстинкт заставляет двигаться вперед.

Лераиш просыпается, не думая уже какой сейчас день, где он, куда нужно идти. Все вопросы, все мысли пожирает голод, а от жажды слипаются губы. Во рту сухо; и он оглушает камнем зазевавшуюся полевую мышь, а затем впивается пальцами в теплое тельце. Несколько мгновений собирается с силами, а после подносит ее к губам и ощущает запах сырой земли, вонь мышиного помета. Тяжело сглатывает. Приоткрывает рот, но рвотные спазмы скручивают желудок так, что от боли в спине Лераиш теряет сознание.

На этот раз двести шагов вдоль ручья. Он напивается вдоволь, заполняет пустой желудок смородиной и земляникой. Пробовать грибы не хватает смелости. Боль в спине сжимает свои челюсти на лопатках, и кажется, что она грызет мясо, скребет зубами по кости, но терпеть ее с каждым днем все легче.

Пятьсот шагов.