Хейсар

Еще один шаг, поворот головы вправо, в угол, до этого скрытый топорщащимся краем висящей на стене медвежьей шкуры, – и следующая фраза, уже готовая сорваться с моих губ, умерла, не родившись: в этом самом углу, за бочкой для омовений вполоборота ко мне стояла какая-то девица! Абсолютно голая. И мутным взглядом смотрела на меня. Даже не пытаясь прикрыть зажатым в руке рушником полную грудь с ужасно некрасивыми «козьими» сосками!

– Крома п-пока нет… Т-тренируется… – пьяненько буркнула она, лениво поскребла живот ногтями, повернулась ко мне и заинтересованно уставилась на мой магас. – А ты хто? Че-т я тя не помню…

– Мэй… – кое-как промямлила я, не в силах отвести взгляд от следов пальцев, во множестве испещривших ее тело. – А ты?

Девица гордо вскинула подбородок, развернула плечи, выпятив вперед довольно внушительный бюст, нетвердым шагом подошла к кровати, развела в стороны руки и рухнула на нее лицом вверх. Потом зачем-то пощупала простыню и радостно захихикала:

– А я – Ратка! Женщина Крома, почетного гостя рода Аттарк!

Глава 26 Король Неддар третий Латирдан

Третий день четвертой десятины первого травника.

…«Кровь Земли» не пьянила. Совсем – вино, выпитое, как и полагалось по а’дар, натощак, оставило после себя лишь терпкое послевкусие да запах скотного двора. Поэтому, почувствовав шевеление чашника, собравшегося наполнить опустевший сосуд еще раз, Неддар едва заметно мотнул головой:

«Не надо!»

Тот понял, выхватил из его рук кубок, бесшумно попятился к лестнице и тенью слетел с помоста.

Мазнув взглядом по лицам придворных, собравшихся на поминальном поле, Латирдан в сердцах сжал кулаки, потом заставил себя не думать об их мелочных чаяниях, шагнул к телу Грасса, облаченному в полный доспех, медленно опустился на одно колено и, вытянув перед собой левую руку, провел ладонью по лезвию двуручника.

– Я, Неддар Латирдан по прозвищу Вейнарский Лев, говорю о Рендалле Грассе, одном из достойнейших мужей Горгота и своем втором[163] отце! Всмотрись в нить его жизни, Барс, – она омыта кровью не одной сотни врагов и унизана бусинами величайших побед…

– Я, Арзай Уммар по прозвищу Белая Смерть, говорю о Рендалле Грассе, карающем мече этой земли и своем втором отце… – раздалось из-за правого плеча Неддара, а через мгновение на клинок двуручника упало еще несколько алых капель. – Он не был хейсаром по рождению, но любой из родов Шаргайла почел бы за честь принять его в старшие отцы…

– Я, граф Комес д’Оллиер, барон д’Ож, говорю о Рендалле Грассе, щите Вейнара и о своем друге… – прозвучало за левым плечом короля. – Он жил Долгом перед своим народом и короной и не знал, что такое страх…

– Я, граф Генор д’Эркун, барон д’Молт, говорю о Рендалле Грассе, опоре трона Латирданов и о своем друге! Он был человеком Долга, и я горжусь тем, что имел честь прикрывать ему спину…

Короткий миг мертвой тишины – и над черной сотней[164] засверкали выхваченные из ножен наш’ги:

– У-уэй! У-уэй!! У-уэй!!!

Троекратный рев, вырвавшийся из глоток лучших воинов Вейнара, разорвал ночную тишину и, кажется, качнул пламя факелов, расставленных вокруг помоста.

– Он ушел в бою, Барс! Так, как подобает воину! И унес с собой жизни троих убийц… – сглотнув подступивший к горлу комок, рявкнул король. И мысленно добавил: «Прости за ложь, Бастарз! Он умер в своей постели, отдав жар своего сердца за жизнь дочери своего ближайшего друга. Поэтому на его клинке кровь тех, кто по-настоящему считал его вторым отцом…»

– …именно поэтому он идет к тебе с мечом в руке… – заглушая его мысли, подхватил Арзай.

– …в доспехах… – продолжил Упрямец.

– …и с улыбкой на лице! – закончил Генор.

– У-уэй! У-уэй!! У-уэй!!!

Эхо от последних криков еще металось по полю, когда один из факелов, поставленных у изголовья усопшего, заискрил и вспыхнул, на мгновение ослепив и Неддара, и остальных воинов.

– Вы услышаны… – торжественно произнес десятник Арвазд, говоривший голосом[165] увея. – Рендалл Грасс воссядет по правую руку от Снежного Барса!

– Я буду достоин тебя, отец… – выдохнул Неддар, прикоснулся к руке Грасса, вытер уголки глаз рукавом и тяжело поднялся на ноги.

– Оставь чувства на потом, ашер! – еле слышно шепнул Белая Смерть. – Твои подданные должны видеть не сломленного горем сына, а КОРОЛЯ!

Арзай был прав, поэтому Латирдан вскинул голову, развернул плечи, неторопливо спустился с помоста, выхватил из держателя факел и бросил его на пропитанные маслом дрова…

…Большая часть придворных смотрела в гудящее пламя не со скорбью, а с интересом. Причем с таким болезненным, что Неддару захотелось выколоть им глаза.

«Стервятники… – мрачно подумал он. – Самые настоящие! Пепел Рендалла еще не развеян, а они уже гадают, кто займет его место…»

В пламя смотрели не все. В основном мужчины. А женщины, наряженные в более чем откровенные наряды, демонстрировали свои прелести, воюя друг с другом за вакантное место фаворитки.

– Арзай? – злобно процедил он, с трудом оторвав взгляд от поистине бездонного декольте графини Ялины Тьюварр.