Хэллоуин: история и традиции

Самая яркая и подробная из этих историй, бесспорно, – «Плаванье Брана, сына Фебала»[82]. Фея, влюбленная в героя, поет ему чудесную песню и дарит яблоневую ветвь, чем его буквально завораживает и вынуждает пуститься в удивительное плаванье в Страну фей. То же самое происходит и с Финном в повести «Ойсин в Земле Обетованной»[83], и с Кондлой, сыном Конна ста битв, похищенным феей вопреки заклинаниям друидов, друзей его отца. Кондла из путешествия не возвращается[84]. В отличие от Ойсина и Брана – последний спустя двести лет пристает к берегам Ирландии и рассказывает, что с ним приключилось. Как бы то ни было, Фея в этих историях не злоумышляет против героя, напротив, делает все, чтобы он был счастлив и обрел бессмертие.

Таким образом, из множества источников мы узнаем, что обитателей Иного мира – как покойников, так и древних богов, именуемых «племенами богини Дану», отличают те же достоинства и недостатки, что и живых людей. Они не лучше и не хуже их, они просто есть. Как у древних греков, они покорны Судьбе, даже если порой пытаются с ней бороться и иногда одерживают победу. Они вовсе не пребывают в постоянном блаженстве и способны испытывать страдания. Но у них есть одно качество, возвышающее их над людьми: они обладают «магическими» способностями, а главное, знают то, что неведомо простым смертным, в первую очередь все, что касается будущего. И в стремлении привнести в их жизнь гармонию и справедливость, охотно предупреждают людей о том, что их ждет.

Именно таков сюжет короткого рассказа «Провидческое исступление призрака»[85]. Однажды во время праздника Самайн король Конн ста битв был застигнут густым туманом и сам не заметил, как оказался в великолепном дворце, где бог Луг поведал ему о его будущих подвигах и подвигах его потомков. Внук Конна, король Кормак, пережил похожее приключение – с той разницей, что бог Луг вначале подверг его испытанию, дабы убедиться в его честности[86]. В обоих случаях существа из Иного мира выступили по отношению к людям благодетелями. Это показывает нам, о чем думали кельты, мечтая о взаимопроникновении двух миров – видимого и невидимого.

Упразднение Времени

Бран, сын Фебала, и его спутники провели в Стране фей два месяца. Охваченные тоской по родной Ирландии, они попросили у фей разрешения побывать дома. Феи их отпустили, но предупредили, что их ноги не должны касаться земли. Подплыв к берегу, Бран заводит разговор с рыбаками и узнает, что после их отбытия прошло двести лет. Один из спутников Брана, не в силах сдержаться, спрыгивает с корабля, но, едва коснувшись ногой земли, превращается в кучку праха. Чем не наглядная иллюстрация теории относительности Эйнштейна, согласно которой время зависит от скорости и выбора системы отсчета? Страна фей находилась на другой планете, которая двигалась не с той же скоростью, что Земля. Пока Бран и его спутники оставались внутри другой системы отсчета, они не старились, иначе говоря, обретали бессмертие – во всяком случае до тех пор, пока не покидали волшебное царство.

Но иногда происходило и обратное. Нера, попавший в сид Круахана, считал, что провел там несколько дней. Однако когда он вернулся в дом Айлиля и Медб, выяснилось, что он отсутствовал всего несколько минут. То есть в Ином мире время растянулось, а в мире живых – сжалось. Именно это и происходит в ночь Самайна. Эпос и мифы, а также народные сказки изобилуют историями подобного рода. Один из наиболее убедительных примеров этого мы находим в начале прекрасной повести «Этайн и Король теней» – одной из самых любопытных во всей ирландской мифологии[87].

Вечером Самайна великий Дагда, «почитаемый всеми за то, что умел творить чудеса, вызывать и прекращать грозу […], защищал урожай и следил за тучностью пастбищ», явился в сид Бруна-Бойна (иначе говоря, в мегалитический курган Ньюгрейндж), где его брат Элкмар устраивал пир. Там он без памяти влюбился в жену Элкмара, прекрасную Боан (персонификация реки Бойн). Женщина ответила ему взаимностью, но испугалась ревности мужа. Тогда Дагда отправил брата с посланием в другой сид. Элкмар повиновался. Но, стоило ему чуть удалиться от дома, Дагда наслал на него чары, чтобы он, отсутствуя целый год, думал, что отлучился всего на один день и одну ночь. За это ставшее «резиновым» время Боан успела родить Дагде сына. Она хотела назвать его Энгусом, что означало «Единственный», и дать ему прозвище Мак Ок, то есть «меньшой», потому что он был младшим сыном Дагды. Но главное, Дагда постарался до возвращения Элкмара переправить ребенка в другой сид, Бри-Лейт, где его отдали на воспитание некоему Мидеру, которому Дагда полностью доверял. Элкмар, ни о чем не подозревая, вернулся в ночь Самайна, уверенный, что не был дома не больше суток.