Херсонеситы

– Как зацепил тебя этот красивый мальчик! Но вернемся к нашему разговору. Не одна Партенос покровительствует Херсонесу. Вершить дела и спасаться от напастей нам помогают и другие боги: великий Зевс, всевидящий Гелиос, творящая жизнь Гея, дающая плодородие Деметра. Не оставляет нас и Геракл{39}. В честь этого героя зе́мли Херсонеса и его хоры мы называем Гераклейскими. А хора у Херсонеса обширная и богатая виноградниками. И Керкинитида, и Калос-Лимен{40} пользуются монетами нашего монетного двора. Управляет полисом народное собрание. В Совет херсонеситы избирают лучших граждан. А мужчины защищают город от многочисленных врагов.

– О каких врагах ты говоришь, Актеон? – перебил дядю Дионисий, внимательно слушающий его неторопливую речь.

– Разве твои странствия по Таврике не указали на них? Варвары окружают нас – тавры в горах, скифы на севере.

– Я ненавижу скифов! – воскликнул Дионисий. Рука Актеона дрогнула, и несколько капель красного, разбавленного водой вина упали на пол. – Смотри, даже вино помнит о том, что они сделали с моей семьей и нашими рабами! Разве не похожи эти капли на кровь?

– Да, тебе есть за что ненавидеть скифов.

– Я прошел через их царство. Видел главный город – Неаполь{41}. Эти варвары много переняли от Херсонеса. У них есть прекрасные храмы, рынок, но живут они в землянках. Воины вооружены так же, как наши. Лошади замечательны…

– Но жизнь беспутна. Я не берусь сейчас обсуждать их военное искусство, Дионисий. Однако пьянство, происходящее из привычки пить неразбавленное вино, – это порок, оправдать который может только низкое происхождение… Впрочем, иногда мы ведем с ними торговлю. Это обогащает полис. Надеюсь, недавно избранный народным собранием стратег[13] Ориген позаботится о безопасности Херсонеса. Он уже начал укреплять башни противотаранными поясами.

– И тогда город станет неприступным?

– Хм… – Актеон задумался. – Никто не сможет взять приступом стены Херсонеса. Но заговоры, Дионисий, заговоры!

– Что ты имеешь в виду?

– Демократия в полисе дала всем его гражданам дома, по честному жребию наделила землей. Твой отец получил один из таких клеров. Но не всем по душе равенство. Аристократы уже пытались взять власть хитростью. Заговор был раскрыт, демократия сохранена. Но если кто-то из них пойдет на сговор со скифами – жестокими и прекрасно обученными воинами, – если проведет их тайно в город… Тогда… сохрани нас, Партенос Сотейра!

– Неужели найдутся такие?

– О, Дионисий, ты еще слишком юн и не знаешь, что делает с людьми алчность! Одни отдают свои богатства народу: жертвуют на храмы и строительство городских укреплений, занимают неоплачиваемые полисом должности стратега, жреца, гимнасиарха[14], царя[15], а это требует столько личных средств, что не каждый гражданин может позволить себе занимать такую ответственную и почетную должность. Но есть и те, кого не привлекает даже возможность увидеть собственную статую на агоре. Они копят, копят, копят, и никому не известно, на что потом обратят свои деньги.

– Зо говорила, что отца Кироса, Хаемона, избирали номофилаком и агораномом, – вспомнил Дионисий. – Значит, он очень богатый человек?

– Ну, при его состоянии можно было бы отдавать полису значительно больше. Я сам не беден и занимал должность продика[16], работал в коллегии номофилаков, был и казначеем. Теперь моя жизнь – поэзия. Она дарит мне и наслаждение, и славу… и забвение.

Актеон поднялся. Встал и Дионисий.

– Спасибо, дядя! От тебя я узнал много нового. Завтра Зо приумножит мои знания и впечатления.

Мальчик уже выходил, когда до него донеслось:

– И все-таки будет разумным, если ты поостережешься Кироса!

₪ ₪ ₪

Утро выдалось дождливое, не для прогулок. Но Таврика – солнечная земля. Скоро небо расчистилось, просветлело. Просветлело и настроение Дионисия. Собираясь в палестру, он готов был петь, летать от счастья, предстоящего после занятий. Даже готов был писать стихи. И наверное, написал бы, начав словами: «Как без ветра умирают волны, так и мне без Зо весь мир – пустыня», если бы не имел дядю-поэта.

Никогда и никто, кроме Зо, не будил в Дионисии столько ожиданий. Актеон, заметив блаженно отсутствующий взгляд племянника, догадался, что и мысли его не имеют достаточно устойчивой опоры. Посещение палестры следовало вывести из тени, отбрасываемой свиданием.

– Атрей участвовал в священных афинских играх, – как бы невзначай обронил Актеон. – Он победил в двойном беге[17] и метании диска. Твоего наставника наградили бронзовой вазой, полной драгоценного оливкового масла, имя высекли на мраморе. Плита установлена рядом с храмом Партенос, можешь убедиться.

Актеон добился своего: палестра засияла новыми красками.

Атрей, увидев, с каким интересом рассматривает его новенький, ухмыльнулся, догадавшись, что за прошедший день осведомленность мальчика значительно возросла. И предложил ему поживее присоединиться к группе учеников, расположившихся в тени портика.