Хигналир (СИ)

— Всё, на чём зиждутся пространство и время, день и ночь, жизнь и смерть — это спорт, парень! Спорт — вот то, что лежит в основе бытия, в основе всех законов физики и морали. Все боги регулярно занимаются спортом, ведь спорт... спорт — это всё, — гордо провозгласил божественный акробат, затем достал откуда-то 128-килограммовую гирю, вскинул на плечо и с трудом приступил поднимать одной рукой. Он покрылся испариной, поморщился и спросил:

— Ты же любишь спорт?

— Да-а, люблю! Сам занимаюсь, всем ребятам советую! — отчаянно врал я.

— Это хорошо, значит, ты не так безнадёжен, малыш! Теперь я покажу тебе кое-что, глянь, как я накачался за последнее тысячелетие… — сказал он и приступил раздеваться.

Я вскрикнул и вскочил в своей кровати в тревожном поту.

На всякий случай я сделал зарядку и вышел на утреннюю пробежку. Побегав минут пятнадцать, вернулся домой в ещё большем поту, принял ванну и сел на кухне за стол на прием к пище. К завтраку присоединилась Авужлика.

— Доброе утро, Лэд. Кто приходил на этот раз? — с интересом спросила она.

— Привет, — очень сонно поздоровался я. — В этот раз были боги-акробаты. Они показывали мне такие трюки со своим телом, о которых тебе лучше не знать.

Откуда ни возьмись появился Актелл:

— Какие трюки? Можешь показать?

— Так ты в порядке... Что вчера произошло? — изобразил я беспокойство, только чтобы сменить тему.

— Ах, да, вчера я сидел на кресле, которое понеслось по кухне, — он промахал траекторию своего полета руками, — слетел с него и ударился, — он подошёл и шмякнул ладошку об стену. — Перед столкновением я жестом успел всех предупредить, что со мной всё будет в порядке, чтобы не волновались.

— Буду ждать тебя на нашем секретном месте, нужно кое-что тебе рассказать, — шепнула мне Авужлика и ушла, оставив нас с Актеллом наедине.

Жестом бутерброда я дал понять, что помню, куда идти.

— Где твой балахон со звездочками, как у мага? — продолжил беседу Актелл.

— Я выгляжу в нём глупо.

— Тебе в рясе хорошо. Ты в ней такой мужественный и в меру сексуальный, ну, по-правоверному, в рамках приличия.

— К чёрту всё это, я больше не верую в Джейса и его байду!

— Что? Хах, да ладно. Рад, что ты образумился. Скажу по секрету, мы все подумали, что ты с ума сошел как твой отец.

— О, а чем вы тут занимались всё это время, что меня не было?

Глядя в потолок и разглядывая карнизы, задумчиво прислонив палец к подбородку, он начал полный неуместно выразительных экспрессий рассказ:

— Фродесс, как и всегда, готовил, следил за хозяйством: скот, огороды — всё это было под его ведомством. Споквейг, как правило, сидел в кабинете, придумывал самые невероятные проекты, которые мы опосля осуществляли. Авужлика стала военным стратегом, ну а я...

— Подожди, что? Военным стратегом?

— Во времена войн Авужлике пришлось командовать нашими бойцами, она показала себя выдающимся полководцем! А ведь по ней сразу и не скажешь, согласись.

— Во время каких войн? Вы воевали с кем-то?

— Ну, конфликтов, да. По округе в глубинах леса стали водиться страшные существа. А вождь клана “Вероломные выходки” без объявления войны устроил серию грабежей на крестьянские селения. Ты в курсе, что король теперь брезгает взимать проклятые деньги с Хигналира? Ну и защита его, ясное дело, на наше поместье более не распространяется, — Актелл развел руками, не вынимая их из карманов. — Нет денег — нет покровительства. Так Хигналир стал сладкой мишенью для всяких негодяев: политиков, богатых семей с голодными зубастыми кошельками, кочевых варваров и краясианской церкви. После того как Лиат Дархенсен умер, не кому стало вести войско. Авужлика не успела своевременно отказаться, так как была слишком занята делами, вот должность и досталась ей. Но, как бы то ни было, она оказалась мудрейшим стратегом! В сравнении с Лиатом — так особенно.

— Подожди, что? Лиат погиб?! — новости поражали меня одна за другой.

— Так ты не знал? Что, не заметил, что брата родного нет?

— Я думал, он в каком-нибудь увлекательном путешествии… Как он умер?

— Лиат был довольно вспыльчивым, сам знаешь. Говорят, что он повздорил со Снолли, из-за чего разозлился настолько, что его голова потрескалась.

— Не может быть!

— Ещё как может, я сам видел его голову. Потрескалась так, словно по ней молотом ударили.

— Так может, по ней ударили?

— Ай, не говори глупостей, Споквейг сказал, что нам всё равно не узнать правду, так что “не распутывайте паутину, которую мы с пауками ещё даже для вас не сплели...”

— Ладно. А Снолли чем занималась?

— Не знаю. Вроде бы как всегда — ничем.

Этот разговор полностью перевернул моё представление о том, что тут было. Атмосфера этого места разукрасилась ярче. Я уже по полной жалел, что оставлял свой дом на столь длительный срок.

Закончив трапезу, я спустился в погребальницу — с детства наше с Авужликой тайное место.

— О чём ты хотела поговорить, Жлика?

— Что-то серьёзное намечается в курятнике, Лэд, — полушёпотом произнесла она и эхо... из-за которого галлюцинирует в храмах...

— Чего вообще серьёзного может намечаться в курятнике?