Хигналир (СИ)

— Да, верно. Не факт, что по воле Графа Чтобырь оказался в Хигналире. Судя по истории твоего прапрапредка, возможно, даже наоборот. Ты задумывался над тем, что Казначей мог не отдать Рофелону книгу, но зачем-то продал за корабль.

— Может, он думал, что это станет причиной смерти Рофелона. И стало.

— Точно ли? Не уж-то он взаправду умирал каждый раз, как попадал на небеса к Джейсу? Может, просто терял сознание?

— Я тоже не могу поверить в то, что загробный мир представляет из себя такую херню. Больше похоже на галлюцинации... О, я как раз раздумывал над этим после утренней медитации.

— И что надумал?

— Ничего, просто теми же вопросами задавался.

— Снова ностальгировал по прошлому другого человека? Чужие воспоминания были?

— Нет, свои: проповеди с площади в Серхвилкроссе, пока с Коуном шаблались, и строчка из рассказа про предка. “Собрался идти вольным путем? Посмотрим, до чего докатишься ты и твоё потомственное колесо”. Полагаю, потомственное колесо, это про Дархенсенов. Да, умысел Казначея, — сразу же стало ясно.

Я вдруг замер.

— Стоп, “Собрался идти вольным путем” — это воспоминание следовало за проповедями в Серхвилкроссе...

Неожиданно я осознал, что сегодняшний день сделал воспоминания взаимосвязанными. Возможно, проклятие Хигналира стало причиной современной моды на еретичество, и, вследствие, тех еретических речей на площади Серхвилкросса, что я слушал. А Чтобырь, попавший в руки нашему старинному предку — причиной самого проклятия.

Я поделился своими соображения со Снолли, закончив на: “Что со мной творится?! Интуиция? Провидение?!” На это она припала на колени и стала слёзно молиться Богу в сторону потолка, просить, чтобы я не оказался пророком, а то я и так престранный донельзя, и пусть на этом моё блаженное очудачивание остановится.

— Четырёхмерные караванщики на четырёхмерных повозках, такое можешь устроить? — спрашивал я.

— Да, — ответила сестра.

Я и Снолли вышли из заставленного книгами подвала, гордо именуемого “библиотекой”. Щурились, как кроты.

— У тебя в голове тройка какого цвета? — поинтересовалась Снолли. — У меня красного.

— Розового, — ответил я. — А четверка жёлтого.

— И у меня четверка жёлтая. А двойка зелёная.

— Не, у меня двойка цвета синяка.

— У меня пятерка цвета синяка.

— А у меня чёрная.

В коридорном перепутье, откуда можно пойти на все четыре стороны, сидел непредсказуемый шкет и игрался на полу игрушками.

— Что это у тебя? — поинтересовался я.

— Ебастеры. Мечтаю собрать полную коллекцию ебастеров.

Не ожидал, что он просто ответит, а не бросит дымящийся портсигар в лицо или окажется чародеем. Кажется, я видел подобные фигурки в доме Менефея.

— У тебя есть ебастеры? — он вылупил на меня глаза.

— Нет.

— Докажи ж крутые? — он показал двух ебастеров: один из них был качком без головы, и на его шейном обрубке, свесив ноги, сидел ребёнок с цветком подсолнуха вместо лица; второй был шиншиллой с мудрой бородкой и тростью, в спортивном костюме. — Докажи ж?

— Лэ-э-эд! — заорал Споквейг с другого конца коридора, со стороны прихожей. Сейчас около шести вечера, он возвращался с тренировок.

Я молча дождался, пока он дойдет сам.

— Разговор есть. Пошли, во двор Басич, — он направился к заднему двору.

— Ты дал имя двору?

— Да, настаивает, чтобы его все так называли... — по-неприятельски произнесла Снолли.

На дерзкую интонацию сестры Споквейг сказал мне:

— С глазу на глаз, — избавился он от дальнейшей надобности терпеть её язвительное присутствие.

На заднем дворе в тучной хмури мы оказались одни. Ветер уже стих.

— Ты уже обучил их всему этому? Так быстро? Как? — я несдержанно озвучил мысль, которая висела у меня долгое время. — Я про птиц, — уточнил я.

— Я тебя поговорить звал, а не ты! — возмутился Споквейг. — Да нет ещё, пока только основам, я обнаружил потенциал развития и задал направление. Осталось хорошенько подтолкнуть. Мы проведем ритуал, который сам доделает всё необходимое. Снолли нужно уехать, ей это только навредит, у неё свой исключительный вектор, и Грибоедку пусть тоже прихватит, остальные же жители оценят мой дар, хе-хе. Нужно спешить форсировать, Лэд. Лэ-э-эд! Ты-то хоть понимаешь? Времени не так много, скоро они придут. Мои источники знают, мои источники сказали.

— Кто придут? Кто они?

— Те, кто ищут Инокварога, те, кто убивает правду.

— Кто же? Кто?

— Не важно, ибо они везде. Подозревай всех. Не доверяй никому.

— Почему?

— Потому что они не просто придут, нет, — Споквейг перешёл на размеренный хрип. — Они — вернутся. Они убили твою мать, и не успокоятся, пока не сотрут с географической карты наш Хигналир.

— Да, блядь, кто “они”?!

— Да иллюминаты, заебал! Иллюминаты. Вот же ж настойчивый негодёныш. Не хотелось называть их по имени.

— Потому что они убили Яни?..

— Нет, потому что дураков смешит это слово. Мало кто верит в их существование.

— Серьёзно? Да о них уже все знают.

— Нет, ты чего. Взгляд переоцени.

— Да они даже в “духовной политике” есть, представлены как фракция.

— Ну так “духовную политику” твоя мать придумала, ещё когда тебя в зачатках не было.