Хильдегарда Бингенская

Монахиня вдохновляется все больше и больше. Она предрекает начальникам секты гибель: «Но Бог приготовил для ваших злых и темных дел возмездие, верша которое оставит вас без помощи, ибо потребует для вас не справедливости, но объявит нечестивыми. (…) Вы будете в представлениях человеков дурным примером, ибо от вас не исходит свет доброй славы. Потому у вас не останется ни пищи для пропитания, ни одежд, чтобы покрыться, правдиво видя свою душу, а останутся лишь неправедные дела, лишенные блага знания. Ваша честь погибнет, а венец падет с головы (…). Ибо надлежит изгладить порочные дела посредством бед и скорбей. Так что многие испытания обрушатся на голову тех, кто в своем нечестии навлекает бедствия на других. Ведь эти неверные, соблазненные диаволом, будут орудием вашего наказания, ибо ваше почитание Бога нечисто, и они будут терзать вас до тех пор, пока не истребят ваши неправды». Итак, этим порочным обольстителям предстоят страшные наказания: «Князья и прочие великие мира обратятся против них и будут убивать их, как бешеных волков, повсюду, где найдут».

Внезапно пророчество принимает удивительный оборот, и Хильдегарда предсказывает, что «в народе духовном взойдет заря правды, и начнется это посреди малого остатка, который не будет жаждать ни власти, ни богатств, растлевающих душу, но скажет: „Помилуй нас, ибо мы согрешили“. Таковые получат утешение и придут к правде, избавившись от прежней скорби и страха, как ангелы получили утешение от любви Божией, когда пал сатана. И будут они жить в смирении, не желая посредством злых дел противиться Богу; но, избавленные с этих пор от всякого рода заблуждений, будут твердо держаться правды, так что многие придут в изумление из-за того, что столь яростная буря была предтечей кротости. Люди же, которые будут жить прежде этого времени, претерпят великую и беспощадную брань со своим своеволием, к погибели тела своего, от которого не в силах разрешиться. Но в ваше время будет много смут и борений против своеволия и невоздержанности нравов, и вы претерпите всяческие скорби».

Мы вправе задать себе вопрос: предвещая явление кротости и мира после жестоких кар, которым подвергнутся катары, не предвидит ли монахиня рождение новых орденов в начале XIII в., а именно, Ордена меньших братьев святого Франциска и Ордена братьев-проповедников святого Доминика? Ведь их действительно отличали кротость, смирение, покаяние. Можно сказать, они открыли новую страницу Евангелия, принесли с собой новый расцвет царства Божественной любви. Иными словами, этот текст Хильдегарды можно было бы истолковать как «предведение» неожиданного возрождения, принесенного нищенствующими орденами, — и в первую очередь, именно в Лангедоке, где больше всего свирепствовали и ересь катаров, и гонения на нее.

Коротко напоминая события, нужно сказать, что одной из причин успеха катаров была их бедность, которую они старательно афишировали. Во всяком случае, «совершенные», то есть те, кто получил «consolamentum», понуждали себя выполнять самые суровые предписания. Это была религия, предполагавшая две категории верных, и простые ее адепты получали «consolamentum» только в час своей смерти. Духовенство того времени, особенно в богатых рейнских областях, как и в регионе Тулузы, дурно распоряжалось своим имуществом. Искушение богатством существует всегда (во всяком случае, оно постоянно возрождается), особенно в периоды процветания. Хильдегарда — не последняя, кто упрекал духовенство в попустительстве своим прихотям и склонности к легкой жизни. Однако даже ордена такого строгого устава, как, например, цистерцианцы, были подвержены этому соблазну. В XIII в. аббат монастыря в Сито, преемник святого Бернарда, пользовался для своих передвижений таким роскошным экипажем, что святой Бернард, увидев его, пришел бы в негодование.

Возникновение сект повсюду совпадало с ростом богатств и развитием городской жизни; поэтому ересь катаров распространялась сначала в долине Рейна, а потом, главным образом, в районе Тулузы. Граф Тулузы Раймонд V обратил внимание епископов на численный рост секты, а его сын Раймонд VI тем временем всеми средствами содействовал ее успехам, пока его не обвинили в том, что он отдал приказ убить папского легата Петра де Кастельно, приехавшего к нему в 1208 году с предписаниями. Это убийство положило начало событиям, которые впоследствии назовут альбигойской войной, со всеми ее ужасами и крайностями, а значит, косвенно стало причиной учреждения суда инквизиции в 1231 году.