Хилмор

Фрея стиснула зубы, чтобы сдержать рвущиеся наружу слова. Мелисса издевается?!

– Это необходимое зло. Иначе ему не отыскать тебя.

Все вышло за грани понимания Фреи. Она ощущала себя пешкой, неспособной помочь и внести свою плату за возможную свободу. Уже готова была подумать, что от нее вовсе нет толку, как вспомнила, что ее ждет после Дома с химерами и встречи с близнецами. Хуже этой участи не может быть ничего.

– Десять лет он принимал зелья, подавляющие вампиризм, смешивал их с другими растворами, пытаясь отрицать действительность. Но, надо отдать должное, научился контролировать голод. Хотя сейчас это вряд ли ему поможет. Магия демона-охотника превращает Адриана в тех, кого он убил, и пробуждает неутолимую жажду.

– Это не успокаивает, – коротко сказала Фрея, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу.

– Разве это заставит тебя разлюбить его? – поинтересовалась Мелисса, удивленная словами гостьи. – Мне казалось, ты все осознаешь.

– К сожалению, – в голосе сквозила неприкрытая горечь.

Впервые за долгое время Фрее стало спокойно, но это ощущение имело окрас обреченности. Адриан неспроста прощался с ней: в каждом его движении, в каждом жесте, в каждом освещенном участке комнаты он все больше походил на демонов-охотников, которых убивал. Впитывая их магию как оружие, он сам становился таким же. Вот о чем говорила ведьма. Вот почему она потеряла веру и предала своего возлюбленного – того было не вернуть.

Теперь тьма пожирала Адриана.

Как только он осушил бокал, горгулья довольно заурчала и со скрипом отъехала от двери, оставив на гладком мраморном полу свежие царапины.

Комната с Адрианом погрузилась во мрак.

«Ему ни за что не выбраться», – подумала Фрея, увидев, что ждет в следующем помещении.

Доноры.

Сейчас они казались мерзкими тварями, дурманящими свежей кровью. У каждого на запястье был крошечный надрез, всего лишь царапина с парой капель, но этого достаточно, чтобы вскружить голову голодному вампиру. Сколько их там? Десяток? Два? Из-за дыма от кальянов и тусклого освещения не сосчитать. И все же Фрея не теряла надежды, что Мелисса попросту недооценивает Адриана. В каком-то смысле они с Фреей все еще вместе. Она – по ту сторону испытания жаждой. Он – в эпицентре возможности ее утолить, но у обоих в мыслях – их свобода. В этом не было сомнений.

Фрея с замиранием сердца следила за тем, как Адриан медленно подошел к юноше. Тот сидел в широком замшевом кресле и задумчиво вдыхал дым из кальяна, выпуская клубы пара, словно ограждая себя от пьянящей своей атмосферой вечеринки. Увидев вампира, он оживился, поднял небесно-голубые глаза на Адриана. И с молчаливым согласием закатал рукав черной рубашки.

По спине пробежал холодок от того, с какой яростью во взгляде Адриан прокусил его кожу. Ей стало трудно дышать, наблюдая за тем, как текут капли по его подбородку, пачкают одежду, а глаза горят ледяным огнем голода. Он сделал больше трех глотков, но не слишком много, чтобы не навредить парню. И все же для утоления жажды этого было недостаточно.

Один, два, три, четыре, пять… После этого Фрея перестала считать доноров, но почему-то так и не прекратила смотреть. Ей казалось, что это что-то значит, чем-то поможет, что он чувствует ее, несмотря на сомнительный контроль.

Надо просто дотянуть до утра и убедиться, что все это – лишь кошмар.

– С каждым разом он переходит границы дозволенного все больше и больше, – прошептала на ухо Мелисса.

Эти тихие, похожие на шелест слова так испугали Фрею, что она потеряла дар речи. Сердце ушло в пятки, тело стало ватным – не сдвинуться с места. А через мгновение стук крови в висках перекрыл то, что дальше говорила Мелисса.

Совпадение или нет, но Адриан застыл, вытер рукавом окровавленные губы и хищно обернулся в сторону Фреи. Он точно не мог видеть ее, но в темно-серых глазах промелькнула боль… Он покачал головой, отказываясь от предложения донора, и нетвердым шагом, как если бы ступал по тонкому льду, направился к одной из закрытых дверей.

– Адриан мог не найти тебя, но все же справился, – повторила Мелисса, но теперь отчетливее и громче. – Это стоит дороже любых клятв.

Фрея собиралась спросить, что это значит, оглянулась, но в комнате никого не оказалось. Почему каждая ее брошенная фраза об Адриане вызывала столько горечи? Почему все, что связано с недоверием к нему, вызывало ненависть? Будто это чувство могло помочь Фрее.

Тишина. Она заполняла воздух паутиной переживаний. Стены отражали взволнованный стук сердца, и отчаянно хотелось, чтобы это прекратилось. Ожидание – худшее из испытаний, потому что ты еще не знаешь, каким будет итог, и представляешь самое ужасное.

В один момент все оборвалось. Никаких эмоций. Фрее стало неуютно от этого, но она не сдвинулась с места.

– Фэй?

Адриан. Он стоял за дверью и не заходил. Даже через деревянный массив слышалось его тяжелое от бега дыхание.

– Да, – инстинктивно ответила она, не задумываясь, что будет после. – Я хочу видеть тебя.

– Не уверен… – Дверь отворилась, а Адриан замер в проеме, чуть пьяно прислонившись плечом к косяку.

Его губы дрогнули в ухмылке.