Химера

Амир Бейли не лгал. Альберт был обречен на смерть из-за врожденной генетической аномалии. На языке медицины это называлось синдромом Патау. Таким детям свойственны нарушения формирования головного мозга, глазных яблок, костей мозговой и лицевой частей черепа и многие другие дефекты, из-за которых большинство из них умирают уже в первые недели или месяцы жизни. Этому заболеванию Альберт был обязан хромосомам своей матери. В чем-то ему повезло – из всех ужасных признаков этой болезни у него проявились только расщелина неба и врожденный порок сердца. Но мальчик все равно не дожил бы до своих девяти лет, если бы его отец не был врачом. И не просто врачом, а очень хорошим специалистом именно в этой области медицины – генетических аномалий.

Все это Фергюс увидел на поверхности таламуса. Но он заглянул глубже и ужаснулся.

Мать-химера родила генетически больное существо. Когда Амир Бейли узнал об этом, проведя исследование, то возненавидел свою жену. Тем более, что она, родив Альберта, уже не могла забеременеть. Поэтому Амир Бейли предпринял отчаянные попытки, чтобы расстаться с ней. Пошел даже на профессиональный подлог, предъявив суду свидетельство генетической экспертизы, из которого следовало, что Евгения не была матерью своему сыну. Суд не вдавался в медицинские подробности и поверил Амиру Бейли, признанному авторитету в этой области. Он избавился от ненавистной жены. Но сына он по-своему любил, и какое-то время еще надеялся спасти. Поместил его в Детскую больницу Бениофф под предлогом изучения уникальной болезни. А когда диагноз подтвердился, и лечение стало бессмысленным, врач в нем взял верх над отцом. И он начал проводить опыты над собственным сыном, утешая себя мыслью, что его самопожертвование, как он это называл, в будущем может спасти жизнь многих других детей – если ему, Амиру Бейли, удастся разгадать эту загадку природы.

Фергюс всегда был невысокого мнения о людях. Но то, что он увидел в таламусе этого человека, заставило его содрогнуться от отвращения. Это была бездна, в которой кишели худшие из человеческих пороков, совокупляясь с искаженными понятиями о добродетели. И то, что рождалось в результате этого слияния, было поистине чудовищной химерой.

– Будь ты проклят, Амир Бейли, – прошептал Фергюс. – Ты делаешь несчастными всех, кто тебя окружает. И даже самого себя. Я с удовольствием прервал бы цепь твоих прошлых, настоящих и будущих преступлений. Но я дал слово Жене. Благодари свою бывшую жену, что с тобой не случится ничего из того, что ты заслуживаешь! Во всяком случае, не сегодня. И, кроме того, ты мне пока нужен. Ты сам отдашь мне своего сына, чудовище. Пусть ему недолго осталось жить, но он проживет это время со своей матерью. С тем единственным человеком на земле, который любит его по-настоящему.

Решение было принято. И, по своему обыкновению, Фергюс начал его скрупулезно претворять в жизнь.

– Где документы Альберта? – спросил он. – Не думаю, что ты хранишь их дома. Отдай их мне.

Амир Бейли подошел к письменному столу, стоявшему в углу лаборатории. Открыл ключиком, который достал из кармана, выдвижной ящик. Достал черную папку. Протянул ее Фергюсу со словами:

– Здесь все.

– Сейчас ты проведешь меня в палату, в которую ты поместил Альберта, – голос Фергюса был спокоен, не выдавая его чувств. – И мальчик уйдет со мной. А ты оформишь выписку, чтобы никто в больнице его не искал. А потом забудешь обо всем, что случилось с тобой с той минуты, как я появился в твоей лаборатории. Ты меня хорошо понял?

– Да, – кивнул Амир Бейли. Выражением глаз он сейчас был похож на Сеунга Кима, таксиста из Сеула, за одним исключением – не добавлял после каждой фразы раболепного слова «господин».

– Ты забудешь даже о том, что у тебя когда-то был сын от русской жены. И о самой жене ты тоже забудешь. Ты понял?

– Да.

– Когда мы с Альбертом уйдем, а ты оформишь все документы, то заявишь своему начальству, что плохо себя чувствуешь, и уйдешь домой. Жене и детям скажешь то же самое. И ближайшие три дня ты не выйдешь за порог своей квартиры. Ты понял?

– Да.

– Тогда пошли. И держись естественнее, Амир Бейли. То, что сейчас происходит с тобой – это не конец света. Это всего лишь конец твоей прошлой жизни. У тебя еще есть шанс начать новую жизнь. Попробуй понять это, если можешь.

– Да, – безучастно кивнул Амир Бейли.

Они вышли из лаборатории, спустились на лифте вниз и вышли из здания. До детской больницы Бениофф идти было недалеко. Но им пришлось обойти нескольких грязных и оборванных людей, которые в живописных позах разлеглись прямо на земле.

– Почему здесь так много бродяг? – поморщившись, спросил Фергюс.

– Их привлекает в город хороший климат и социальная помощь, которую им оказывают местные власти, – равнодушно ответил Амир Бейли. – Отцы города помнят о том, что Сан-Франциско назван так в честь покровителя бедняков святого Франциска Ассизского.

– А что думают об этом местные жители? – хмыкнул Фергюс.