Химера

– Я помню его наизусть, как La Marseillaise, – ответил Филипп, садясь рядом с ней и кладя руку ей на колено. – Если хочешь, проверь.

– Валяй, – кивнула она, сбрасывая его руку. – Сладкое на десерт.

Филипп прикусил губу, чтобы не рассмеяться, и громко запел:

Allons enfants de la Patrie,

Le jour de gloire est arrive!

Contre nous de la tyrannie,

L'еtendard sanglant est leve…

– Это что еще такое? – возмутилась Алва.

– La Marseillaise, – пояснил Филипп, изобразив удивление. – Ipsissima verba. Слово в слово.

И, с достоинством поклонившись, он потребовал:

– Nunc plaudite! Теперь аплодируйте!

– Ах, ты!… – замахнулась на него Алва. – Шут гороховый!

– Веселый у вас муж, – обернувшись, с одобрением сказал водитель такси, мужчина лет сорока. Несмотря на возраст, он был совершенно без волос, и солнечные зайчики весело скакали по его лысине. – Так куда едем? Я ни слова не понял.

– В Сад-город, – грубо ответил Филипп. Его разозлили слова о муже. – Дорогу знаешь или показать?

– Знаю, – обиженно буркнул таксист.

– Тогда не отводи от нее глаз, – потребовал Филипп. – И не вздумай подсматривать.

И, не дожидаясь, пока водитель отвернется, он запустил руку Алве под юбку. Она вздрогнула, но не запротестовала. Откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, отдаваясь наслаждению, которое ей доставляли прикосновения Филиппа, и временами глубоко вздыхая. Потом вздохи перешли в тихие сладострастные стоны. И завершились громким, почти звериным рычанием.

Алва приникла губами к уху Филиппа.

– Ты демон-искуситель, – прошептала она благодарно.

И соскользнула к его ногам. Спустя мгновение Филипп громко и часто задышал.

Водитель, как ему было приказано, не отводил глаз от дороги. Он не видел и не слышал ничего из того, что происходило в салоне его автомобиля. В голове его назойливо вертелось только одно слово: «Сад-город». Он повторял и повторял его, словно страшась забыть. Он сам не понимал, почему, но знал, что если это произойдет, то с ним случится что-то ужасное.

Евгения, закутавшись в теплый пушистый плед, сидела в кресле-качалке на веранде дома, когда услышала шум подъехавшего к воротам автомобиля. Это было глупо, но в первое мгновение она подумала, что вернулись Фергюс и Альф, и ее сердце сильно забилось. Так, что пришлось положить руку на грудь, чтобы унять сердцебиение. Женщина уже хотела броситься в дом и разбудить сына, который заснул под вечер. Альберт быстро утомлялся, и ему приходилось часто отдыхать в течение дня, прерывая свои игры, даже когда он рисовал или строил что-то из конструктора лего. Но потом она опомнилась. Прошло уже два дня, как Фергюс и Альф уехали. И, разумеется, вздумай они вернуться, Альф прежде обязательно позвонил бы, как обещал.

Раздался звонок. Резкий, настойчивый, властный. И Евгения окончательно убедилась, что это не те, кого она втайне ждала. Они не могли так грубо нажимать на кнопку звонка, заявляя о своем приходе. Она неохотно поднялась с кресла-качалки и пошла открывать.

За воротами стояли двое – рыжеволосая женщина с надменным выражением лица и красивый молодой человек, беспечно насвистывавший какую-то очень знакомую Евгении мелодию. Но она не могла вспомнить, что это за мелодия. Возможно, ей мешал взгляд женщины – казалось, он, словно чудовищный спрут, имел невидимые липкие щупальца, которыми обшаривал Евгению с головы до ног, проникая даже под платье.

– Добрый вечер, – улыбнулся молодой человек, увидев Евгению. В его взгляде появилось смешанное чувство восхищения с вожделением.

– Добрый вечер, – вежливо ответила она. – Вы к кому?

– Если вы – Евгения Леонидовна Тихонова, в замужестве Бейли, а в этом у меня нет сомнений, то к вам, – улыбаясь, сказал молодой человек.

Он излучал обаяние, как солнце – тепло, однако был почему-то неприятен Евгении. С рыжеволосой женщиной все было ясно с первого взгляда – она, по неведомой причине, ненавидела Евгению, и даже не считала нужным это скрывать. А мужчина пытался казаться дружелюбным, и не так просто было понять, лицемерит он или нет, и соответственно этому держать себя с ним.

Услышав фамилию «Бейли», Евгения вздрогнула. Она подумала, что эти двое – американские полицейские, которых бывший муж послал за ней в Россию, чтобы отнять у нее сына. Это была бредовая мысль, но она испугала Евгению. Внезапно у нее задрожали руки, а ноги ослабли, и ей пришлось прислониться к воротам, чтобы не упасть.

– Кто вы? – с тревогой спросила она.

– А почему бы нам не пройти в дом и не поговорить? – предложил мужчина. – Кстати, вы одна или в доме есть кто-то еще?

– Я спросила, кто вы, – настойчиво повторила Евгения. – Если вы мне не ответите, я не буду продолжать разговор.

– Меня зовут Филипп, а мою очаровательную спутницу – Алва, – произнес, продолжая улыбаться, мужчина. – Теперь вы знаете, кто мы. Но любезность за любезность. Я тоже задал вопрос. Вы одна в доме?

– Еще мой сын, – ответила Евгения, почти против своей воли.