Химера, дитя Феникса (СИ)

— Двадцать в кошеле, восемь вы набрали, четыре моих. Броньку и оружие по десятку не более. Котелка три, только вот травы не знаю почём. — Быстро посчитал Я.

— Борислав, отдай или силой заберём.

— Пробуй, щас я вас с братушками раскатаю, — огрызнулся Страж.

— Так ты один, мы за деньгу из кошеля не слыхивали. А расклад такой, что Босику поболее доверия будет. Ты, эта, кошель отдай. Заберёшь монету, что не заработал, и просись в другой отряд, в этом тебе жизни нет, — поддержал меня второй Страж.

— Не отдам! Что вы с ним спелись, он не Страж и не ровня нам. Мы — сила. Мы — оплот и щит этого Мира.

Куртка от резких движений и взмахов рук раскрылась, и Я увидел на рубашке Борислава знакомую лилию. Поймав мой взгляд, из Стража как стержень вынуло. Осунулся, кинул в меня кошель и пошёл вспять. Его остановили.

— Бос, посчитай деньгу.

Высыпав четырнадцать монет на руку, Я покачал головой. — Шесть не хватает.

— Ах ты, крыса водяная! Скидывай монету, всю. Не чешуйки не оставим. Уйдёшь с позором.

Обшарив карманы и достав недостающее, под пинки и свист проводили гостя из нашего отряда.

— Пойдём, братцы, своих вызволять.

Глава 8. Дневник

— Я иду тебе навстречу, отпускаю пленников, но ты будешь обязан встретиться с Амиром Полумесяцем. Марат откроет клеть, затем мы следуем в управу и платим виру. По рукам?

Я кивнул и протянул руку. Сторож плюнул себе на руку и протянул мне, Я повторил его действия и громко хлопнул по вытянутой ладони.

— Что, Марат? Съел? Побрезгует, не даст ладошку? С тебя пятьдесят чешуек, видно же, что свой парень, а ты заладил: Геро-о-ой, Геро-о-ой. Быть героем во все времена — это просто оставаться человеком. Так мой ата [5] Тахир говорил, — не отпуская мою руку, проговорил тюремщик. — Моё имя — Эльдар, рода Пастухов. Пойдём бремя закрывать.

— Не могу пока, монеты у ближников моих на сохранение оставил, — смущённо проговорил Я гварду.

— Аха-ха, слышал, Марат? У нас тут не Острог! У нас тут — купчий двор, где деньгу можно на сохранение оставить. Глядишь, скоро пленные будут в рост тебе денег давать. Веди воев, ждём тебя.

Щурясь на яркий свет, вышел Таран. Помятая и грозная рожа сообщила всем, что он только пробудился. Оттого смотрелся очень забавно. Отморгавшись, кинулся обниматься со всеми, радоваться свободе.

Заметив мою отдельно стоящую фигуру, сбавил шаг, поклонился, а затем с озорной улыбкой стиснул в крепких объятиях.

— Как же рад Я ваши морды видеть, даже твою, Сергей! — громко рассмеялся здоровяк.

За широкой спиной Тарана Я увидел тень Куницы. Он, закрыв глаза, подставил лицо небу и, загадочно улыбаясь, о чём-то шептал, быстро перебирая пальцами. Отклеившись от створа ворот и подойдя, протянул мне руку с кошелем. Я, отодвинув кисть в сторону, обнял своего побратима.

— Всё-всё! К чему это. То, что ты рад, и так видно, без этих ужимок, или тоже хочешь меня на сеновал оттащить, — сквозь смех проговорил Куница. — Держи уже деньгу, купи нам свободу.

*****

Управа представляла из себя добротную избу пятистенок, оконца достаточно узкие и высокие, вероятно, для сохранения тепла и света в помещении. На завалинке сидел грузный муж с копьем и сильным похмельем, бронька лежала поодаль, вся в пыли и соломе. Смело пройдя мимо стражника, Эльдар распахнул дверь и жестом пригласил меня пройти. Сам оставшись с моими провожатыми: тремя Стражами и двумя Волокушами.

Служка глянул исподлобья, скользнул по одежке белым взглядом и упёрся в свои записи.

— Чего припёрся спозаранку?

— Я, Брат Святой Церкви Светоч Босик пришёл выплатить виру за Тарана и Куницу.

— Двадцать монет, — не глядя мне в глаза, быстро сказал мне Служка.

Ложью и алчностью пахнуло, как из тухлой бочки из-под рыбин.

— Четырнадцать.

— Ты глух, как Я погляжу. Двадцать!

Мне не жаль денег за побратимов, но правда не менее нужна.

— Я готов заплатить столько. Прошу Вас, назовите свое имя, род и к какому дому Вы принадлежите? — ледяным спокойным голосом продолжил Я.

— Тоже в Острог захотел? Кликнуть Гвардов?! — перешёл на визг Служка.

— Гвард Эльдар находится за дверью. Могу и сам позвать. Имя, род, дом?

— Шестнадцать, и то, потому что ты — герой, — пошёл на попятную старик.

— Имя, род, дом.

— Я проверю записи, мог и ошибиться. Где же они?.. Ох, ну конечно, запамятовал. Возраст, знаете ли. Как есть, четырнадцать, Ваша правда, уважаемый Герой Босик.

— Ты глух? Или думаешь, Светоч не знает твои посылы? Я повторяю свой вопрос крайний раз. ИМЯ? РОД? ДОМ? — С каждым моим вопросом красное лицо мздоимца бледнело всё больше, в оконцовке стало белым, как известь.

— Не делай этого, Светоч. Не губи старика. Клянусь, больше ни разу не возьму мзду. — глядя на моё решительное лицо, служка совсем скис — Здвижек Липкий, дом отца Якова Пастора.

— И часто к рукам прилипает, Здвижек? — наклонив голову, пристально глядел на стяжателя.

— Да что там… Случается… — свесив голову на узких плечах, покаился служка. — Научили, как тянуть, вот и с тех пор тяну… Да и советуют часто, у кого монета водится. Что мне теперь делать?

— Казну большую сбил?