Химера, дитя Феникса (СИ)

''Я не знаю, как описать ночь, это было… Это было. Ночью принесли мяса, большой кусок с овощами и сладкой водой. Я рвал его зубами, наслаждаясь ароматом и сочностью. Хотел было поблагодарить отца за такой подарок. Но потом дверь открылась второй раз, и пришла она. Её запах. Восхитителен. Сначала робела сильно, гладила по рукам и голове, боялась взглянуть в глаза. Но распалилась так, что в комнате стало жарко… Это лучшее из того, что мне доводилось чувствовать. Она ушла рано утром, а я ещё долго вдыхал аромат её волос, что тайком срезал кисточкой. Вот так Дар, я понял, чем вчера пах Отец. Сегодня ничего не будем делать, отец устроил выходной. Первый раз мне не скучно в своём заточении, я перебирал воспоминания минувшей ночи. Жаль, что она быстро закончилась. Вот пишу эти строки, а сам загораюсь желанием вновь её увидеть. Сторож сказал, что её имя Прасковья и она Блудница. Не знаю, что это значит, но я рад, что посетила меня. ''

(Реакция у женского пола на Химеру необычная, сильное обоюдное влечение, причём не только в тесном общении, наблюдал и за гостями, что приехали за Обманом Судьбы. Полное отсутствие навыков грешить, с лихвой окупилось выдумкой Любомира. Интересно, сможет ли сделать бабу тяжёлой, нужно найти не пустоцвета, а закладную девку. Попрошу у Якова, он не откажет. Потрава и дурман не имеют над ним сильного влияния. Три части гушки клонят в сон, хотя одной достаточно, чтоб полностью ослабить и лишить воли крепкого мужа. Яд ожогиной травы вызывает зуд на теле, против крупных волдырей и отслоения кожи у простого Люда. Продолжаем работать над выделением сока, с чудом как у вара из Кокона. Ни кровь, ни части тела такой силой не обладают, лишь ускоряют заживление. Перетёртые молочные чешуйки укрепляют организм и здоровье, можно использовать в лечебных целях. Любомир быстро учится и крайне подозрительный. Время от времени выдаёт слова, давно вышедшие из употребления. В целом необходимо постоянно давить его своей волей, понимает лишь силу. Что же, огонь он плохо переносит там, где есть кожа, а не чешуя).

Вот Химера и вкусила греховной любви. Мои размышления прервал переливчатый звон медных трубок с палубы Ладьи. Вои враз проснулись, потянулись к выходу, попутно поправляя одежду.

— Босик, бери свою Деву, время трапезничать. Говорят, вы со Стёпкой чёрта добыли! Значится, нас ждёт поистине княжье угощение, — уже на выходе обратился ко мне дружинник.

Побудив Адель, мы вместе поднялись наверх. С непривычки широко расставляя ноги, пытаясь удержать равновесие на качающемся по волнам корабле.

Повар стоял у большого чана, загребая большим веслом варево, кидал в поднесённые миски. Улыбнувшись мне, выделил две миски из дерева и плюхнул добрую похлебку в обе посудины. Уместившись на ящики под снасти, Я передал Адель еду, а сам принялся вычищать весло (ложку) от прилипшего мусора и пыли. Повернулся к Ведьме и хлопнул себя по лбу. Это мы привычны к походу, а за Деву в житейских вопросах купец решал. Поделился веслом, а сам огляделся на ушкуйников. Большинство сосредоточенно поглощало пишу, изредка хваля повара и Стеньку. Но были и те, кто с любопытством оглядывали нашу пару. Лишь Старший помощник светился неприязнью и враждой.

— А что это ты не ешь, Босик? Не по нраву еда простых мореманов? — процедил сквозь зубы Рагнар.

— НЕТ, уважаемый ушкуйник. Весло одно на двоих. Жду очереди своей…

— Где ж это видано, чтобы баба вперёд мужа ела? И чего это ты ей ложку не купил? — продолжал выговаривать фискал.

— В городище мы не делим очередь на мужей и баб при трапезе, лишь Глава рода первым вкушает, а все остальные за ним. А на торжке Василий Фёдоров не дал расторговаться, торопился на Ладью, — смиренно ответил зубоскалу.

— Говорят, уродов много рожают Ваши бабы, чуть ли не каждый второй, — со злобой в голосе нагнетал обстановку Рагнар.

— Ваша правда, уродов много, но то не наши бабы рожают, то по водному пути приходят. Часто вопросы задают, разбой вместо торга учиняют, — ответил Я помощнику. Княжьи дружинники начали посмеиваться в кулак, мореманы же напротив напряглись.