Химера, дитя Феникса (СИ)

(Очень жесток. Как он глумился над охраной, просто весь двор в крови и в ошметках плоти загажен. Быстро сообразил, как спутать возможных преследователей. Казну большую взяли, и закладных монет с Юга и золотом. Его постоянное желание мяса и баб меня очень пугает. При том очень злится при отказе, но слушается. Неделю тряслись в этой разбитой телеге. Нужно было сбросить хвосты, потому Любомир и успокоил возничего, но без лишней крови.)

''День двадцать первый''

''Отец разрешил побегать по лесу. Как же это чудесно. Свободой Я упивался, бегая кругами и круша всё подряд. Мой первый трофей после мух и людей. Я добыл Зайцегрыза! На память вырвал ему пару позвонков и прикрепил к цепочке, где висел крестик. Мясо жестковато, но ещё тёплое. Жарить такое на костре кощунство. Охота меня сильно радует, примерно так же, как и Бабы. Хотя и от охранников Я получил много приятных мгновений. В общем Мир большой и прекрасный. Отец отругал меня за столь нелицеприятный вид, сам виноват, нужно было отмыть лицо от крови. Завтра попробую ещё побегать. Сапоги МЕШАЮТ, больше не буду их обувать. Днём видел странные деревья, скрюченные узлом, и серую землю. Обошёл стороной, уж больно смердело то место. Сытый и довольный. ''

(Пришёл весь в крови, глаза, как от дурмана. Второй Возничий вот-вот убежит от нас, постоянно молится, хоть сам из свободных. Нужно найти зверобой, травка сильно Любомира успокаивает. Скорее бы добраться до Пустоши, там брат Сет, что обещает кров и защиту.)

Брат Сет, а не тот ли это Храмовник, что меня на Таинстве встретил? Жаль, нет описания или каких-либо на то намёков.

*****

— Отдать концы, эй, Сенька, тяни узлы! — Раздался окрик Романа. Зачитался Я дневника, потеряв счёт времени, а мы уже причалили к острову. Нужно выйти на палубу, размять спину да землю оглядеть. Накрыв Адель курткой, поднялся из трюма, следом высыпали вои, отчаянно грохоча сапогами. Остров был невелик, вытянутая вдоль по течению песчаная коса, шагов на четыреста, с редкими деревьями и кустарниками. В самой широкой части достигла шагов шестидесяти, но для ночлега человек сто могут разместиться. На берегу Я не видел опасности, но чувство тревоги меня не покидало и шло оно ниже по Иртышу.

Команда сноровисто спустила на бережок припасы, ткань для навесов и дрова. Остальные разбежались, разоряя птичьи гнезда и собирая топляк.

— Добрый вечер, Светоч, — приятный низкий голос раздался со спины. А моя чуйка взорвалась огнём ненависти и разочарования. Медленно обернувшись, Я узрел обладателя голоса. Крепкий муж, чуть ниже сажени, в богатом плаще, обитым мехом, стоял, широко расставив ноги, скрестив руки на груди.

— Мира Вам, незнакомец, — ответил чужаку. Тот повёл пальцами в перстнях, разминая руки.

— Жаль уходить с Ладьи, спится здесь сладко, и народ вежливый и обходительный. — Потянул руки вверх, хрустнув затёкшими суставами, рыжий муж, с завитой в косички бородой.

— Вы не были на обеде, Повар приготовил чудную уху из речного чёрта. — После моих слов рыжебородого, как подменили. Он стал излучать опасность и злобу.

— Не трать слова понапрасну, разменяй их на молитвы. А где Старший Помощник, кто видел? — обратился к Десятнику неприятель.

— Он сошёл с Ладьи сразу после переволока. С именем Бога на губах и счастливой улыбкой, — спокойно ответил Я.

— С именем Бога, говоришь? И кто посмел убить моего побратима? Кто приговорил неприкасаемого?! — проорал последние слова в лицо Десятнику.

— То Суд Богов так решил. Никто не вправе то Судилище отвергать, лишь смириться да уповать, что Рагнар ушёл правильно, — глядя в глаза, в которых бушевало пламя, произнёс, чеканя каждое слово. В его глазах пламя угасло и зажглось понимание.

— У меня один вопрос. Как тебе удалось сие?

— Воля Богов, Я не мог иначе, если Мать Сыра Земля и Отец Грозное Небо так решили. Лишь слепо исполнил их волю. Никому не позволено святотатствовать против их имени и значимости. Мой Род относится с уважением к чужой вере, но и обладает нетерпимостью к богохульству.

— Ты вызвал Рагнара? — спросил меня ворог. Я отрицательно покачал головой.