Химера воспитания

От свежедобытой невесть где ржавой-прержавой проволоки («Папа, мама, не смотрите, что она такая ржавая: я сейчас ее быстренько зачищу наждачкой, и будет она блестеть лучше новой! Ну, конечно же, проволока, не наждачка же!»).

А потом, зачистив, как и обещал, свое проволочное сокровище, попросит у папы пассатижи и аккуратно нарежет ими кусочки проволоки разновеликой длины, которую определять будет по одному ему вéдомому принципу.

Что это?

Неизвестное проявление известного принципа: «Чем бы дитя ни тешилось,…»?

Не скажúте.

Тут все продумано.

До малейших деталей.

Вот из этого кусочка проволоки – видите? – того, что подлиннее, – конструируется скелет туловища.

Почти подлинный.

А из этих четырех – тех, что поменьше, – «костяк» рук и ног.

А теперь все это между собой увязывается – сообразно замыслу творителя сего творения – и облепливается – в нужных пропорциях – пластилином.

И сверху на все это сооружение водружается что?

Совершенно верно: пластилиновая голова.

Что это?

Абстрактные «палка, палка, огуречик, получился человечек»?

Ничегошеньки подобного.

Никакой это не абстрактный «человечек», а вполне конкретный рыцарь.

Только недоделанный.

Пока что.

А для того, чтобы его доделать, потребуется:

– во-первых, вырезать из фольги, в которую иногда заворачивают шоколадные конфеты, латы, как у всамделишных рыцарей, и укрепить их на пластилиновой основе;

– во-вторых, выстругать из палочек всевозможные виды оружия и покрасить их «серебряной» краской, и, наконец;

– в третьих, – самое главное! – сделать – с применением тончайших перышек – крылья, как у тех крылатых гусар, чьи доспехи демонстрируются в музее (см. репродукцию ниже).

«Атака гусарии». Александр Осипович Орловский. Масло, холст, начало XIX века

Пока Ваш ребенок увлеченно занимался всеми этими важными делами, под окнами вашей квартиры собралась ватага его друзей-приятелей.

Они пришли с чрезвычайно соблазнительными предложениями, от которых до сих пор Ваш ребенок просто не мог отказываться.

Сегодня же – совсем другое дело: «Извините, парни, но я чрезвычайно занят. Хотите – заходите, поглядите – чем. Не хотите – приходите в другой раз. Вольному, как говорится, воля».

И пошли они, «солнцем палимые», по своему обыкновению, «валять дурака», и так же привычно, как обычно, «бить баклуши».

В отличие от Вашего ребенка, которому эти занятия уже перестали быть интересными.

Как оказалось.

Потому что с ним произошло Чудо.

Дивное.

К нему пришло увлечение!

И стал он теперь тем, кого смело можно назвать: «Homo Aduncum» – «Человек Увлеченный».

Станет ли это его увлечение Увлечением на всю оставшуюся жизнь?

Не факт.

На протяжении жизни Человека его увлечения могут преобразовываться из одного в другое, могут сменять друг друга.

И – «Да будет так!» («Let it Be!»), – как утверждается в широко известной песне не менее известной «ливерпульской четверки».

Приходя и уходя, изменяясь и сменяя друг друга, увлечения оставляют по себе не только и не столько ностальгическую память о приходящем и уходящем, сколько – главное! – неугасимое состояние увлеченности, – «закономерно затухающей и закономерно разгорающейся вновь» (словосочетание, взятое в кавычки, заимствовано у Гераклита Эфесского Темного, первым его применившего, хотя и по совсем другому поводу).

Откроется ли в этом увлечении то, что принято называть Призванием?

Совершенно не обязательно.

Обязательно лишь состояние увлеченности, без которого не пробьет человек свой собственный тоннель – сквозь громадину-гору всего наносного, не-необходимого, второ-третье-n-степенного – и к открытию своего Подлинного Призвания, и к раскрытию своей собственной Творческой Сущности.

То есть, это состояние является условием необходимым, хотя и не достаточным для такого рода открытия-раскрытия.

Ведь увлечения же бывают разные: и прекрасные, и безобразные.

И наинизменнейшие, и наивозвышеннейшие.

Начиная от азартных игр, и до…

А вот «до»-то, как раз, и нет.

Как нет пределов полету ни человеческой мысли, ни человеческой фантазии.

Горе зациклившимся на примитивном!

И обделившим тем самым себя во всем, что примитивным не есть.

И для «дитяти» – горе горемычное, и для всех, его окружающих, тоже.

Дабы избежать сего горя, требуется всего-то ничего: предложить нечто, более интересное и увлекательное, нежели примитивное.

Что это будет?

Заранее не знает никто.

Ни родители своего ребенка, ни он сам.

Пока не попробует.

Как говорится:

– Вы играете на саксофоне (ксилофоне, граммофоне, и т. п.)?

– Не знаю, не пробовал.

Пусть попробует.

Может быть, понравится.

Не понравится – предлагайте другое.

Чем шире диапазон предложений, тем больше шансов, что среди них найдется созвучное с его призванием.

Вступающее с ним в резонанс.

Не предлагайте лишь несовместимого.

Ни с природой, ни с сущностью Человека – разумного и добродеятельного.

По его определению и по его предназначению в этом Мире.