Химерион (СИ)

Спрыгнув с ветки на ветку, а после на землю, ощипанный Прошка подошел к дуплу с цыганом. Они переглянулись на-манер заговорщиков. Я чуть было не рассмеялся, разглядев вблизи сие чудо без перьев. Презабавное оно. Некое комичное уродство, всем видом показывающее невостребованность и ущербность для этого мира. Прошка даром живущий, без надобности, только что болтать горазд. Сейчас он кивнул цыгану и тот, постучав трубкою по дереву, выбил пепел и тяжело сопя, зашевелился в дупле. Надо отметить прежде, этот тоже был хорош. Телом взрослый мужчина, а конечностями дитя, он какое-то время неумело увальнем барахтался в своем дупле, пытаясь высунуться и в конец этим неумелым попыткам, просто вывалился, как птенец из гнезда, от чего Прошка расхохотался громко. Уняв, наконец, приступы смеха, ощипанный помог цыгану подняться на ноги. - День говоришь добрый - они оба ядовито хихикнули, словно знали про день все до мелочей. - День ему хорош. Эх, человек, человек, чем же тебе день люб? - вздохнув тяжко, спросил цыган, блеснув слезою крупной, да видно горькой и головою поник. Прошка забегал вокруг опечаленного товарища. - Хватит горевать братка, не грусти, не печалься. Глянь, человек к нам пожаловал. - А с чем пришел, ты спросил? Ощипанный остановился как вкопанный, хлопнул себя по лбу или то, что можно посчитать головою. - И в правду забыл. Эх, голова моя пустая, верно вылетело, был же ветер, помнишь? И выдуло все без остатка. Прошка подпрыгнув на месте от радости тут же и сел на песок. - Да, с чем пожаловал человек? Ну не томи, давай выкладывай!

Настал мой черед рот раскрыть. Поперву я намеревался дорогу спросить, а вышло, что с меня спрашивают. Глянув на ощипанного Прошку, я понял, что ветер часто играет с ним злые шутки. Касаемо цыгана, конокрад всегда имеет при себе интерес не добрый, иначе, зачем ему голова? Зачерпнув горсть песка, я раскрыл ладонь - Вот сосчитать никак не могу - сказал после. Эти двое переглянулись. Эка дурачина! Кто ж мокрый считать возьмется? - Прошка хихикнул. - Ступай по сухой, тогда и дело сладим - он смахнул песок с ладони. - Видал цыган болвана такого? Шел за тридевять земель, а с собой не прихватил! - Прошка уймись, сядь подле, остынь - рявкнул цыган. - Ты путник присядь, отдохни, погоди немного. Если пришел с делом, поможем. Вот дядьку позовем и справим твою нужду в счете. - Прошка стрелой лети к дядьке - Так спит он в час такой. Осерчает если будить стану. - Скажи гость у нас особый, с делом пожаловал, а не за работою. Прошка задрожал, взялся гусиною кожей, и после галопом помчался по кочкам, маша крыльями. Цыган вынув трубку, набил, поплотней ее тиной сушеной, уставился на меня, выжидая, что сейчас сделаю или скажу. - Спешишь куда? - вдруг спросил цыган. - Имею такое намерение. - От чего же? Песок то, считать занятие хлопотное. Сомнение есть, управимся ли за день? Не упустим ли чего? Да и Прошка, как я погляжу, не больно надежен в работе такой и у тебя руки коротки до дела серьезного. Цыган ничего не ответил, дымя своею трубкою и изредка поглядывая в мою сторону. Прошка все не возвращался, а закат начинал полыхать кострищами бледно-алыми, окрашивая воду болотную кровавыми бликами.

С наступлением сумерек, болото стало шевелиться разного рода живностью, что не кочка то тень, то здесь, то там всплеск, всхлип, смех идущий морозом по коже. Русалки космы чешут, песни поют, водяные да болотники на пнях порассаживались, байки травят в картишки поигрывают. Огоньки непоседы над топями взвились суетно. Прошка же пропал, даже цыган заерзал на месте. Ночь опустилась на проснувшиеся болота, нечисть всяка-разная закопошилась, снуя суетно меж кочек. Из воды вынырнул бес не дюже дородный, мелкомастный рассыльный, плешивый весь в бородавках, негромко кашлянув, он заговорил. - Прошка велел передать, что позабыл указанье и теперь ищет, где потерял. Цыган сругнулся. - Дядьку живо зови! - крикнул он бесу. Глянул на меня, развел ручонками. - Видно делу твоему ночью решаться - я поднялся, с досады плюнув в воду. - Так и знал, что на ночь сдвинете заботу мою неотложную. Эх, и будет же мне нагоняй, не сносить головы! Цыган с трудом поднялся на ноги, засеменил, переваливаясь ко мне - Погоди не волнуй воду. Растолкуй все по порядку, основательно. - Чего ж говорить, время то уходит - я отмахнулся. Цыган не отставал - Да в чем спешка такая? Остановившись, я посмотрел на него. - Ну, если просишь, изволь. Велено было мне самой королевой драконьего племени в три дня и три ночи сосчитать песчинки в горсти песка, вот на этом самом месте. Тогда исполнит любое мое желание, а если не сумею. Сам знаешь, какая беда приключится, а я тут с вами время трачу. Вот если к утру не вернусь, все пиши, пропало. Не будет жизни мне горемыке и болото ваше в гневе драконы испепелят да высушат, норов у них крут. Цыган так и обмер, изменившись в лице. Глазенки забегали, ручонки затряслись, ноженьки подкосились. Беда! - заголосил он, не тише труб Иерихоновых.