Химеры

Обделались! Просто обделались. Подразумевается, что автор без восхищения и любви описал, как бы снаружи, вертикаль их возлюбленной власти. Трусливые дураки. Вертикаль – да, какая-то есть. Любви – да, не чувствуется. Но где хоть слово осуждения или протеста, вообще хоть намек на критику? И что это за вертикаль?

В таких случаях иногда помогает контрдонос. Но только когда другим трусливым дуракам это выгодно.

Когда журнал «Нева», где я работал, напечатал (1969 год) роман братьев Стругацких «Обитаемый остров», в обком правящей партии (наверное, не только туда) поступило письмо какого-то проницательного доцента из не то электро-, не то политехнического института. И редакцию обязали ответить проницательному. Дескать, попробуйте отмазаться, а мы воспользуемся, докажем, что не совершили идеологическую ошибку (хотя, конечно, совершили).

И я для начальства составил в обком письмо. Что человек, полагающий, будто фашистский политический строй, установленный на планете, описанной в романе: каторжные лагеря для инакомыслящих и проч. – что будто бы он похож на наш лучший в мире; что башни излучения, подавляющего способность критического суждения, придуманные авторами, будто бы не что иное, как советские, самые правдивые в мире СМИ; что даже Комитет Галактической Безопасности, если вернуть аббревиатуру, читается как КГБ, – так вот, человек с такими ассоциациями не должен, конечно, что-либо преподавать ни в электро-, ни в политехническом и вообще работать с молодежью.

И ведь подействовало! В смысле – редакцию не разогнали, роман не запретили, даже издали отдельной книжкой (изуродованный, для чего и издали). Надеюсь, что и доцента для правдоподобия уволили, но это вряд ли.

«Тогда князь Меншиков, согласившись с этим, заметил, что нельзя обременять внимание государя мелочами, и предложил исключить из приготовляемого доклада то, что там было сказано о моей статье, а ограничиться в нем одной лишь повестью Салтыкова, как более подходящею к цели доклада, с чем прочие члены комитета и согласились».

2 апреля – Николай прочел и утвердил журнал комитета.

Около 20 апреля – при очередном докладе военного министра графа Чернышева Николай заметил ему, что у него служит чиновник, напечатавший сочинение, «в котором оказалось вредное направление и стремление к распространению идей, потрясших всю Западную Европу». (Ни фамилия Салтыкова, ни его должность в докладе комитета не упоминались.)

Чернышев был взбешен и собирался «упечь» Салтыкова в солдаты, на Кавказ. В ночь на 22 апреля Салтыков арестован.

Следственная комиссия: И. А. Набоков, Н. Н. Анненков (директор Канцелярии Военного министерства), Н. Кукольник.

Кукольник 23 апреля записал в дневнике:

«Прочел “Запутанное дело”, тоже и “Противоречия” просмотрел; в этой ровно ничего нет. А в “Запутанном деле” заметно некоторое увлечение коммунистическими и западными революционными идеями. Но тоже не весть как страшно. С летами взгляд может отрезвиться. Но виден несомненный талант».

24 апреля (суббота) – резолюция комиссии. Из дневника Кукольника:

«“Противоречия”, повесть Салтыкова. Содержание доложил комиссии. Из “Запутанного дела” читал выдержки. Склоняются к снисхождению по молодости лет и увлечению по неопытности. Положено: представить министру об увольнении из канцелярии и об ограничении наказания семидневным арестом на гауптвахте, собственно за напечатание сочинения без ведома начальства в нарушение высочайшего постановления такого-то (1824. – С. Л.) года… ‹…› Завтра доклад министру».

Чернышев в ярости, с заключением комиссии не согласен. Тем не менее в солдаты не разжалует. Увольнение и высылка на службу в Вятке.

26-е – доклад Чернышева царю.

27 апреля – Чернышев представил царю справку об отце Салтыкова. Тут же состоялась и резолюция царя. Еще накануне сформулированная в письмах, заготовленных Кукольником по приказу Чернышева, министру внутренних дел графу Л. А. Перовскому, шефу жандармов графу А. Ф. Орлову и вятскому гражданскому губернатору А. И. Середе.

Вот письмо Перовскому:

«Милостивый государь

Лев Алексеевич!

Служащий в Канцелярии Военного Министерства помощником секретаря титулярный советник Салтыков, в противность существующих узаконений, позволил себе помещать в периодических изданиях литературные свои произведения без дозволения и ведома начальства, в том числе и две повести под заглавием “Противоречия” и “Запутанное дело”. По рассмотрении оказалось, что как самое содержание, так и все изложение сих повестей обнаруживают вредный образ мыслей и пагубное стремление к распространению идей, потрясших уже всю Западную Европу и ниспровергших власти и общественное спокойствие.