Химеры Апокалипсиса (СИ)

— Даже если так…по прогнозам врачей, с его сердцем долго он не протянет. Состояние его таково, что во время операции по пересадке сердца он скорее всего умрет, да он и сам, еще будучи в здравом уме, твердо отказался от операции. Мол, я свое пожил, устал. Даже завещание составил. Дом сестре отписал, а кое-какие сбережения — на благотворительность.

— Что же, у него, значит, слабоумие старческое началось? Каким вообще образом, не могу понять, кроме этой странной фотографии, он замешан в нашем деле?

— Не знаю. Пока. Одно точно — с покойным Думом он дружбу не водил и ни в каких сектах никогда не состоял, хотя… в последний месяц, по словам сестры, стал как-то особенно кроток и тих. Ну, Библию стал на столе держать, хотя раньше к религии относился равнодушно. В общем, знакомый случай…

Я хмыкнула и крепко призадумалась, покусывая губы. Что за чертовщина… А имечко-то, имечко… Гэбриэл… Гавриил…тьфу!

Дождь монотонно выбивал по стеклу дробь, машину покачивало, и я сама не заметила, как задремала. А проснувшись от прикосновения руки Моргана, увидела за окном, среди роскошного осеннего парка, массивное белое здание клиники. Оно представляло собой две квадратные трехэтажные коробки, соединенные застекленным переходом, кое-какие пристройки с парковкой, большим ухоженным садом и круглым прудом (благоразумно огороженном сеткой). По краям усыпанных гравием и листьями аллей тянулись голубые скамеечки и кустарник, художественно выстриженный в форме всякого безобидного зверья. Детский сад, а не психушка, промелькнуло у меня в голове. Впрочем, по периметру всю территорию клиники охватывала ограда — высокая сетка, через которую наверняка было не так-то просто перелезть. Мы подъехали аккурат к воротам, над которыми возвышалась будка привратника. Сквозь сетку мне было видно прогуливавшихся по саду немногочисленных пациентов в сопровождении медсестер — все в одинаковых ярко-зеленых подобиях пижам и плащах, с веселыми разноцветными зонтами.

Морган вышел, перекинулся парой слов с привратником, конопатым детиной в зеленой же униформе, потом вернулся, расплатился с роботом-водителем и помог мне выбраться.

— Дальше пешком, — сказал он, раскрывая надо мной зонт.

Ворота открылись, и мы торопливо прошли за ограждение, прижавшись друг к другу под пронизывавшим до костей ветром. Холодные капли норовили пробраться за шиворот, и я тряслась как в ознобе. Конечно! Ради красоты пришлось пожертвовать здоровьем, и вместо теплого вязаного свитера я щеголяла в модной синтетической блузке. Я чихнула и хмуро вжала голову в плечи. Прическа наверняка развалилась и плачевно висела на ушах. Эх…вот где Апокалипсис…

Двери из мутно-зеленого стекла бесшумно разъехались перед нами, и мы очутились в приятном полумраке приемного зала. Морган сложил зонт, и я увидела за стойкой напротив миловидную медсестру с пышной прической, болтавшей с облокотившимся о стол полицейским. При виде нас оба подняли головы, но полицейский, видимо, знал Моргана.

— Фэйр, ну как же без тебя, — проворчал лысоватый коренастый мужчина, сразу потеряв к нам интерес. — К Джонсу?

— Верно. Мы можем подняться?

— А это кто? — прищурился на меня полицейский. Грайс, как гласила надпись на карманной нашивке. Морган не успел ответить. Миловидная медсестра нахмурилась и произнесла:

— Пожалуйста, подождите минутку. Я должна сообщить о вашем прибытии мистеру Шульцу, главврачу. Без его разрешения я не могу вас пропустить.

Морган согласно кивнул. Я принялась приводить в порядок волосы. Медсестра склонилась над видеофоном, и через мгновенье с экрана на нас уставились пренеприятнейшие выпуклые, водянисто-рыбьи глаза средних лет мужчины арийской внешности. Одутловатое красное лицо, жесткий рот, ежик седых волос.

— Что там, Мэри? — гавкнул он недружелюбно.

— Мистер Шульц, инспектор Квик должен был предупредить вас о моем приходе. Я частный детектив, Морган Фэйр. Мне необходимо повидать мистера Джонса, пациента вашей клиники, — быстро проговорил Морган, вызвав сердитое сопение Мэри.

— Можете пройти, — отмахнулся главврач устало. — Вас проводят. Но вряд ли вам удастся его разговорить. Ха-ха, — добавил он сипло, без всякого выражения, и изображение пропало.

Меня передернуло. И этот гестаповец заправляет психушкой? Бедные психи…то есть, душевнобольные.

— Я вас провожу, — сказал полицейский, с явной неохотой отрываясь от стойки и своей Мэри. — Там, с этим психом, сидит еще один из наших, присматривает. Все-таки, по-моему, бесполезная трата времени. Ничего он не знает. Мало ли сейчас на религии двинутых…

Ворча таким образом, Грайс провел нас на второй этаж, свернул налево, направо и еще раз налево, и мы, наконец, уткнулись в сплошную стеклянную стену, за которой находилась просторная 'комната отдыха' для больных. Здесь 'тихие' рисовали, смотрели телевизор, читали, общались или просто сидели у окна и пялились в сад. Рядом сновали вездесущие сестры. А у дверей комнаты со скучающим видом восседал темнокожий громила в полицейской форме и глубокомысленно созерцал развернутую газету.