Химеры картинной галереи

– Надо бы разобраться…

– Ты прав, нам еще со многим следует разобраться. Этот Акчурин не выходит у меня из головы. И знаешь что, – Надажда замолчала, сообразив, что зря заговорила об этом.

– Что? – Лев с подозрением прищурился, и ей пришлось продолжить:

– Он сказал, что Мешакин – его друг, и упомянул Лесю с Анфисой.

– Черт… – Астраханский резко посмурнел.

Надежда была не рада, что завела этот разговор. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, она сказала:

– Тищенко признался, что тем вечером не делал примерку Шимаханскому.

– Вот как?…

– Они уединились, чтобы обсудить вопрос организации ателье мужского костюма, которое собирался профинансировать Шимаханский для Тищенко.

– Тищенко планировал уходить от тебя? И ты об этом знала?

– Конечно же, нет. Для меня эта новость прозвучала как гром среди ясного неба.

– Подонок!

– Тищенко просил, чтобы я позволила ему остаться работать в ателье.

– Гнать поганой метлой!

– И что мне тогда делать с новой мужской гостиной? Туда вложено столько средств.

– Подумай хорошо. Тебе придется каждый день любоваться на его подлую рожу.

– Я потерплю. – Надежда улыбнулась и для смены темы спросила: – Чем ты занимался эти два дня?

– У меня было много работы. Кроме того, мы вместе с Протопоповым кое-что нашли на твоего Тищенко. Не понимаю, зачем ему работа закройщика. У него много других талантов. Помимо того, что отсидел за мошенничество, выяснилось, что в прошлом он – карточный шулер. Катался на поездах дальнего следования с преступной группой и выставлял пассажиров на деньги.

– За это он тоже отсидел?

– Нет. Посадить его не успели – вовремя соскочил.

– Будем надеяться, что он встал на путь исправления.

– Не спеши радоваться, – заключил Астраханский. – По моему опыту, такие люди редко меняются к лучшему.

Глава 14 Развенчание легенды

Обещанный контракт на финансирование коллекции Козырев прислал с той же курьерской почтой, что и документы для участия в конкурсе. Надежда прочитала его несколько раз и поняла, что без Фридмановича ей не обойтись. Она позвонила Марку, и он приехал, как только освободился.

Фридманович взял контракт, сел на диван и снял солнцезащитные очки. Синяк на его лице окончательно созрел и приобрел желтый оттенок. Он изучал контракт около часа, потом набросал на ноутбуке кое-какие замечания и велел Надежде распечатать протокол разногласий. В протоколе он уточнил два не слишком внятных положения и включил один дополнительный пункт, сопроводив это советом:

– Контракт подписывай только в случае, если Козырев внесет мои изменения. В противном случае ничего не подписывай и сразу ко мне.

– Спасибо за помощь. Сегодня отошлю протокол Козыреву, – поблагодарила его Надежда и напомнила: – Смотрел договор с дизайнером?

– По этому делу ничем помочь не смогу. В договоре нет приложения, устанавливающего предельную сумму сметы, и отсутствует пункт о штрафных санкциях на случай превышения срока. – Сказав это, Фридманович предостерег ее: – Только не вздумай озвучивать это дизайнеру. Судя по бестолковому договору, он сам не понимает, что написал. Требуй, сердись и снова требуй. Другого выхода нет.

– Есть результаты по делу Шимаханского? – спросила Надежда.

– Есть… – Марк надел солнцезащитные очки и засунул свой ноутбук в портфель. – Жалоба на Осташевского рассмотрена и отклонена. Так что ждем, когда он вновь пойдет в наступление.

– Мы только разозлили его, – грустно проронила Надежда.

– А что еще остается делать? По крайней мере, он будет знать, что с нами нужно быть осмотрительным.

Минут через десять после ухода Фридмановича Виктория пригласила Надежду в примерочную комнату, где ее ожидала заказчица, предъявившая претензию из-за порванного шва.

Надежда вышла из кабинета и в коридоре встретила мать.

– Мне пойти с тобой? – спросила Ираида Самсоновна.

– Нет. Я сама. – Надежда легко сбежала по лестнице и сразу вошла в примерочную.

– Здравствуйте, Татьяна Васильевна!

Заказчица стояла возле чиппендейловского комода и, казалось, разглядывала его. Увидев Надежду, решительно улыбнулась:

– Здравствуйте! – Она продолжила безо всякой паузы: – Не подумайте, Наденька, что я мелочная. Это дело принципа. Я столько лет шью здесь одежду, что вправе рассчитывать на лояльное отношение.

– Давайте посмотрим… – Надежда сняла с вешалки ее платье и разложила его на чайном столике. – У нас с вами порванный шов.

– Его прострочили гнилыми нитками. Это видно невооруженным взглядом.

– Но мы всегда используем качественные нитки известной фирмы.

– Значит, они были слишком тонкими.

– Для пошива мы использовали нитки, сопоставимые по толщине и прочности с самим шифоном. Если взять толстые нитки, получится грубый, стянутый шов.

– Ну, тогда я не знаю. – Татьяна Васильевна обиженно отодвинула от себя платье. – Разбирайтесь с ним сами.

– Я принесла ваши мерки, – Надежда взяла сантиметровую ленту и заглянула в карточку Татьяны Васильевны. – Все измерения платья им соответствуют. В изделие заложена достаточная свобода на облегание фигуры для такого типа ткани. – Она перевела взгляд на заказчицу: – Позвольте, я уточню ваши мерки.