Химия любви

– Заменить трубы во всем доме – задача серьезная… и дорогостоящая. – Он задумчиво кивнул. – А родители ничего тебе не оставили?

– Нет. Оба были очень молоды – и не застрахованы. Учитывая мой вкус к дорогому лабораторному оборудованию, да еще и ремонт… в общем, сбережений у меня нет. Я окончила Университет Южной Калифорнии. Хотела защитить диссертацию по косметической химии, но этого уже не могла себе позволить. Бабушка предложила мне взять кредит на обучение, а я ответила: бабуля, сейчас это намного дороже, чем в твое время, когда достаточно было заплатить сто баксов и пообещать бороться с коммунистами.

Он рассмеялся.

– Что ж, хорошо, что уже завтра ты выходишь на новую работу! Договор и все документы перешлю тебе по почте. Они вполне стандартные, но, возможно, ты захочешь, чтобы на них взглянул юрист.

– Обязательно прочту – должна же я убедиться, что не продала нечаянно душу дьяволу!

– Об этом не беспокойся. Пункт о продаже души мы включаем в контракты только тех консультантов, которые и так идут ко всем чертям.

Я улыбнулась в ответ.

– А когда получишь деньги за душу, – спросил он, – что станешь с ними делать? Вернешься в университет и защитишься?

Хороший вопрос.

– Нет. Прежде всего накуплю для дедушки и бабушки разную кухонную утварь, сделанную уже в двадцать первом веке. Например, диспенсер для льда в морозилку. Говорят, полезная штука.

– Настоящая революция, – согласился он. – Это преобразит твою жизнь.

– Еще куплю тот смеситель, к которому давно присматриваюсь.

– И не забудь пополнить запас блесток, – подсказал он.

– Само собой. А все остальное отложу.

– На черный день?

– На создание собственной косметической компании.

И снова мы оказались на запретной территории, куда я до сих пор пускала разве что Каталину. Слишком уж это личное, слишком чувствительное. Но что-то подсказывало: Марко не станет надо мной смеяться.

– Собственной компании? Что же это выходит: ты используешь деньги моего отца, чтобы стать нашей конкуренткой?

– Просто это моя мечта.

– Хорошая мечта, – согласился он. – И спасибо за прямоту. Мало кто из конкурентов заранее предупреждает, что намерен бороться со мной за косметический рынок.

– Всегда пожалуйста. А как насчет тебя? О чем ты мечтаешь?

– Унаследовать от отца «КРТ Лимитед», – ответил он, впрочем, без особой убедительности в голосе. – Будем надеяться, это произойдет лет через двадцать, не раньше – но я уже много лет тружусь ради этого. – Помолчав немного, он добавил: – Того же хочет и Крейг.

– Аа…

Выходит, если Марко победит, Крейг проиграет. Я не могла понять, как к этому относиться, и была удивлена тем, что испытываю сложные чувства. Разумеется, я должна желать победы Крейгу – как же иначе?

– Болеешь за Крейга? – спросил он, и вновь я поразилась его проницательности.

– Ты будто видишь меня насквозь, – уклончиво ответила я, не желая ни признавать, что он прав, ни – тем более – сообщать, что он, возможно, чуточку ошибся.

– Пожалуй, – согласился он. – Например, точно знал, что ты придешь сегодня – и не ошибся.

– Откуда знал?

– Выражаясь твоим языком, я сформулировал о тебе гипотезу.

– Какую? – не удержалась я.

– Что ты достаточно любопытна, чтобы не удержаться и выяснить, что мне от тебя понадобилось.

– Ты исходишь из неверной посылки, – нахмурившись, ответила я. – Большинство людей на моем месте пришли бы. Это ничего не значит.

– Учитывая обстоятельства, большинство бы осталось дома.

«Он про те обстоятельства, что оранжевые и в блестках?»

– Если бы я пригласила тебя на обед, хочешь сказать, ты бы отказался?

Он наклонился ко мне, снова направил в мою сторону эту свою неотразимую улыбку, от сияния которой задрожали колени.

– Анна, ты приглашаешь меня с тобой пообедать?

– Но мы ведь уже…

Я оборвала себя на полуслове. Разумеется, он просто меня дразнит – а я устала, взбудоражена всем происшедшим и поэтому слишком уязвима для его обаяния. Лучше не говорить ничего такого, о чем потом пожалею.

Да, дело вовсе не в том, что он сам по себе такой обаятельный, – и эту гипотезу я непременно докажу. Прямо сейчас!

– Знаешь, лучше потренируй свои чары на ком-нибудь другом! Не так уж ты неотразим, как о себе воображаешь. Это раздражает, только и всего.

Я, конечно, преувеличиваю, но Марко и вправду меня раздражал. И не только тем, что рядом с ним я чувствовала себя беззащитной. Он использовал против меня мою любознательность, а это сродни кощунству. Любознательность можно использовать только во благо. Например, для создания губной помады, которая не смажется во время еды и продержится с утра до вечера.

– Прошу прощения. Поработаю над тем, чтобы мои чары соответствовали твоим высоким стандартам. Но слишком увлекаться не буду – это может все погубить.

– Что погубить? Как?

– Ну, знаешь, не хотелось бы, чтобы ты в меня влюбилась.

«Из всех самовлюбленных, наглых, эгоцентричных…»

– Смешно. Просто смешно!

Он пожал плечами.

– Не я же здесь то и дело заговариваю о том, как я привлекателен.

Я открыла было рот для суровой отповеди, но тут же закрыла. Возразить было нечего.