Химмельстранд

Майвор покрутила обтянутую кожей пуговицу на диване — что может быть конкретнее, чем эта пуговица?

— Но, знаешь... я ведь тоже думаю. Вот смотри: тебя не было, а я слушала музыку. Как бы я могла...

— Кончай. Но... что я не могу понять, так это почему ты и во сне... я мог бы, к примеру, сидеть на диване с Элизабет Тейлор, так нет же! Та же самая Майвор, та же физиономия и те же глупые рассуждения.

— А тебе часто снится Элизабет Тейлор?

— Нет... я же сказал — к примеру. А теперь помолчи. Сон мой, а не твой, а в моем сне ты должна молчать.

Майвор не может понять, откуда взялась эта дурацкая мысль. На него не похоже — он не увлекается завиральными идеями. Но хоть он и витает черт-те где, она чувствует себя глубоко униженной. Он даже не хочет признать, что она существует! Мысль начала работать на предельных оборотах — как же вывести Дональда из этого дикого заблуждения?

— Дональд, послушай... — Дональд сжал кулаки и демонстративно вжался в диван, но на Майвор эти приемчики не действуют. — Пока тебя не было, я слушала «Теперь, черт ее подери, это похоже на любовь». Я записала в блокнот. Как я могла знать, что...

— Все, что ты сейчас говоришь, входит в сон. Во сне люди несут любую чушь, и никто ничему не удивляется.

Майвор близка к отчаянию... Легче говорить со стенкой.

Она похлопала себя по бедрам и встала.

— Вот как... ты же можешь спросить других. Наверняка у кого-то был включен приемник, они тоже слышали, и пусть скажут...

Она пошла к двери.

— Ты и во сне не умнее, чем наяву. Какая разница, что они скажут, если и они мне снятся? И оставь в покое дверь, я ее запер.

Майвор нажала ручку — куда там! Дональд запер и верхний замок, а чтобы открыть верхний замок...

— Дай мне ключ, Дональд.

— Никс. Хватит бегать туда-сюда. Сядь и заткнись. Никуда не надо двигаться, пока не пройдет это наваждение.

Он хмыкнул, встряхнул головой и неожиданно замычал «Теперь это похоже на любовь».

Майвор встала перед ним и уперла руки в бока.

— Дональд... что ты там видел?

Впервые за все время разговора у Дональда изменилось выражение лица, словно он очнулся. Он отвел глаза.

— Ничего. Ничего я не видел. Заткнись и сядь рядом. Я в жизни тебя пальцем не тронул. Наяву, я хочу сказать. А во сне все может быть по-другому.

И неожиданно рявкнул:

— Сядь и помалкивай!

Майвор покорно села в свой угол дивана и положила руки на бедра. В кемпере стало душно — все закрыто, ни малейшего ветерка. Долго смотрела на мужа: наморщил лоб, губы шевелятся, точно он пытается решить в уме трудную задачу.

Она, конечно, не уверена, но ей кажется, она догадывается, в чем дело.

Его отец.

И если ее догадка верна, он может долго так сидеть. Очень долго.

***

В душе у Эмиля сплошные противоречия. Ему хочется поиграть с Молли, и в то же время — совершенно не хочется. Его тянет к ней, и в то же время он ее побаивается. Его измотала эта внутренняя борьба, и охотнее всего он бы лег спать.

И когда он увидел, что Молли направляется к нему, он никак не может решить, что делать: идти к ней навстречу или удрать. Мама пытается пальцем стереть крест на кемпере, от нее не спрячешься.

— Пошли, — сказала Молли.

— Не хочу.

— Пошли. Иначе все расскажу.

Эмиль оглянулся — где же папа? Папы не видно. Пожал плечами — постарался, чтобы вышло как можно более независимо, и пошел за Молли. Она залезла под свой кемпер и поманила его рукой.

Дети улеглись животом на траву между колесами. Над головами тяжелые шаги — папа Молли меряет шагами кемпер.

— Если ты расскажешь, я тоже расскажу.

— Ты, что ли, ничего не понимаешь?

— А что я должен понимать?

— Как и что.

— И как? И что? Что значит — как и что?

— Вот видишь... ты не понимаешь. Тебе же будет плохо. И твоим маме и папе тоже будет плохо, если ты расскажешь. Теперь понял?

— Не-а.

— Не понял — не надо. Хватит и того, что ты теперь знаешь. Всем будет плохо. А что ты там видел?

— Когда?

Молли перевернулась на спину и посмотрела на переплетение грязных труб и кабелей на днище кемпера. Послюнила палец, провела по черной от сажи трубе и намалевала на щеке четыре линии.

Провела еще раз и протянула руку к Эмилю. Иди сюда.

— Зачем?

— Будешь индейцем.

Эмиль подумал немного. Ничего опасного. И никто не запрещал. Он вытянул шею, и Молли нарисовала что-то у него на лбу.

— Вот так, — сказала она и вытерла палец о трапу. — Теперь ты индеец, а я твой индейский вождь.

— Девчонок-вождей не бывает.

— А я и не девчонка.

— Конечно, девчонка. Кто же еще?

— Не-а.

— А кто ж ты тогда?

Молли положила руку ему на предплечье и посмотрела в глаза.

— Ты еще мал... умрешь от страха, если расскажу. Сказать?

Эмиль поспешно покачал головой. Он не хотел, чтобы игра стала страшной, как в тот раз. Хочет быть вождем — пусть будет. Ему-то что?

— Вот и хорошо. Индеец ходил на разведку. Что он видел?

Эмиль начал выковыривать застрявшие в протекторе мелкие камушки. Что ей сказать?

— Ну... видел десять ковбоев с ружьями.

— Ну, нет. Ты должен сказать, что ты видел, когда ходил на разведку. Не понарошку, а по-настоящему.

— Папа сказал, что там никого не было.

— А что там было?