Хиндустанский волк

Чёрт с ними, с этими русскими. Назад поедут – снова наполеондором расплатятся!

Кудашев и Гагринский расположились в пансионе с полным комфортом. Ели омлет, жареного цыплёнка и пили кофе прямо в своих комнатах.

Мадам Рози получила плату за неделю вперед и была предупреждена, что постояльцы будут ее жильцами не более двух дней, но с одним условием – без регистрации.

О-ля-ля! Мадам такие условия вполне устроили.

Подвели итоги.

Пришлось вспомнить до мелочей весь прошедший день. Кудашев не исключал, что не в меру инициативный таксист, кавалер ордена Почетного Легиона, был агентом французской контрразведки, с первого взгляда распознавший в них подданных Российской империи.

Европа сыграла свою шутку с провинциалами из России. Можно было сколь угодно чувствовать себя сильным уверенным мужчиной в Туркестане, даже в российской столице, но Париж в одно мгновение превратил фронтовика-офицера в любопытного наивного ребенка, все мысли которого были написаны на его лице!

Правда, столь длинное и дорогое путешествие было задумано Николаем Августовичем Монкевицем не только для того, чтобы легализовать маршрут прибытия Котовичей в Персию через английский порт, а не через границу с Хорасаном, но и для того, чтобы дать возможность агентам адаптироваться к своим новым образам…

Было решено сменить платье, Гагринскому не оставаться ночевать у мадам Рози, сменить квартиру. Разделиться. Двое всегда привлекают внимание и запоминаются лучше, чем одиночки. Потому и Ламанш – «Инглиш ченел» – должны будут пересечь на разных пароходах, и пройти регистрацию в таможенных постах порознь.

Вдвоем Кудашев и Гагринский должны покинуть Англию через порт Глазго уже Котовичами из Канады.

Гагринский один сходил на вокзал.

«Gare du Nord», 18, Rue Dunkerque. Северный вокзал, ул. Дюнкерк, 18.

Хотел купить билеты до Кале. В кассе выяснил: можно купить напрямую до Лондона. В оплату войдет не только проезд до Кале, но и каюта на пароходе, и купе в поезде Дувр – вокзал «Виктория» Лондона. Услуга по комплексной перевозке предоставляется английской «Чатамской железнодорожной компанией» вот уже более двадцати лет. «Чуть-чуть дороже, месье, – объяснил кассир, – зато не придется стоять в очереди на таможенном контроле и в Кале, и в Дувре. Паспорта будут проверены прямо в поезде. Посадка на пароход отдельно от остальной публики».

Девять часов сорок минут при благоприятной погоде от «Гар-дю-Нор» Парижа до «Виктория стейшн» Лондона!

Оплата: три фунта один шиллинг в индивидуальном купе первого класса. Сколько это в рублях-то будет? С франками легче – двадцать франков – семь пятьдесят золотом!

Гагринский самостоятельно принял решение ехать именно этими рейсами.

Месье Элансез должен отбыть вечерним поездом, а месье Метью – в четырнадцать часов следующего дня.

Кудашев инициативу одобрил.

ГЛАВА  6.

 

Париж – Кале – Лондон. Кое-что о памяти. В Лондоне.

13 марта 1912 г. 19 часов.

Франция. Поезд «Париж-Кале».

Тронулись. Однако, Парижа за окном купе уже не увидеть. Сорок четыре перрона вокзала Гар-дю-Нор остались позади. Шестнадцать путевых ниток железной дороги «Париж-Кале» от Парижа мало-помалу сходились в двенадцать, потом в восемь, а от Амьена поезд уверенно шел по четвертой – правой крайней. Каждая новая станция на пути располагала собственными запасными путями движения – где пять, шесть, а где и более десятка! Именно «путями», а не «отстойниками», отметил про себя Кудашев.

Поминутно курьерский обгонял либо встречал пассажирские поезда местного значения, грузовые поезда с закрытыми и открытыми платформами,. Поезда встречаются и расходятся без принятых в России звуковых сигналов предупреждения и безопасности, которые наивные пассажиры воспринимают как приветственные. На французских дорогах свист стоял бы перманентный, а это не только неудобство для пассажиров, но и сопутствующее падение давления пара, следовательно – перерасход топлива, увеличение себестоимости перевозок!

В ночном поезде хорошо думается!

Кудашев не был озадачен специальным сбором информации о пропускной способности французских железных дорог, но его интеллект уже сам по себе требовал работы. Так, истинный музыкант не мыслит себя без ежедневной многочасовой работы со своим инструментом, художник – без карандаша, учитель фехтования – без своей шпаги…

«Инструментом» Кудашева был его собственный мозг. Он воспринимал всю поступающую информацию без всяких усилий, будь то бытовой разговор, визуальное наблюдение или фолиант на семьсот страниц, а потом с готовностью воспроизводил эту информацию по первому требованию.  Кудашев не удивлялся собственным способностям, не демонстрировал их на людях, вообще не придавал этим способностям большого значения. Ему встречались умы более выдающиеся и по жизни, и в известных библиографиях.

*****