Хиппи

Наконец, Карле пришла в голову одна мысль. Если не бегать кругами в поисках выхода, а пойти прямо, никуда не сворачивая, то раньше или позже они упрутся в стену, отделяющую этот огромный храм потребления от внешнего мира. Она мысленно представила себе прямую линию, прося Господа (Господа?), чтобы этот путь оказался как можно короче. Пока они шли, дорогу им заступали бесчисленные торговцы, расхваливающие свои товары, но Карла попросту отталкивала их, даже не задумываясь, что кто-нибудь может толкнуть ее саму.

По пути им встретился молоденький мальчик с едва пробивающимися усиками – было похоже, что он только что вошел и теперь что-то искал. Вложив в просьбу весь свой шарм, все свое умение соблазнять и убеждать, Карла попросила его, чтобы он проводил их к выходу, поскольку у ее сестры приступ и она бредит.

Мальчик посмотрел на сестру и увидел, что она действительно пребывает в каком-то ином мире, бесконечно далеком от базара. Он хотел немного поговорить с Карлой, сказать ей, что здесь работает его дядя, который может помочь, но Карла умоляюще сказала, что им ничего не нужно, что она хорошо знает симптомы, и что достаточно вывести сестру на чистый воздух – и у той все пройдет.

С неохотой оттого, что сейчас ему придется навсегда распрощаться с двумя такими привлекательными девушками, мальчик проводил их к выходу, находившемуся метрах в двадцати от того места, где они встретились.

В то мгновение, когда нога ее ступила на уличные камни, Мари торжественно пообещала себе навсегда покончить с мечтами о революции. Никогда больше она не назовет себя коммунисткой, не скажет, что борется за свободу эксплуатируемого класса.

Да, она была одета как хиппи – но только потому, что девушке приятно время от времени выглядеть модно. Да, она отдавала себе отчет в том, что ее отец обеспокоился и принялся почти судорожно выяснять, что представляет из себя движение хиппи. Да, они ехали в Непал, но вовсе не затем, чтобы медитировать по пещерам или молиться по храмам, она была намерена наладить связь с маоистами, готовящими восстание против устарелого, как они думали, тиранического режима и свергнуть короля, безразличного к страданиям народа.

Все контакты ей передал в университете один маоист, добровольный изгнанник, приехавший во Францию в надежде привлечь внимание к нескольким убитым партизанам.

Но теперь это все не имело никакого значения. Они с голландкой шли по самой обычной, ничем не примечательной улице, но Мари казалось, что все вокруг – и голые стены домов, и угрюмые прохожие с опущенными глазами – наполнено особым смыслом, далеко выходящим за пределы понимания.

– Ты видишь, видишь?

– Я ничего не вижу, кроме твоей сияющей улыбки. Этот наркотик не был придуман для того, чтобы привлекать к себе внимание.

Зато Мари кое-что видела. Например, она видела, что ее спутница встревожена. Ничего не было сказано, даже тон голоса у голландки не изменился, но от нее исходили «флюиды». Мари всегда ненавидела слово «флюиды» и вообще не верила в эту чушь, но теперь вдруг обнаружила, что все это – чистая правда.

– Почему мы ушли из того храма?

Карла недоуменно покосилась на нее.

– Нет, я знаю, что мы не были ни в каком храме, я имею в виду, что он так выглядел. Я знаю, как меня зовут, знаю, как зовут тебя, знаю город, по которому мы идем – Стамбул, – знаю, куда мы должны приехать, но все кажется таким…

Она поискала подходящие слова.

– Все кажется таким незнакомым, как если бы я вышла за дверь и оставила позади весь привычный мир, всю тревогу, всю подавленность, все сомнения. Жизнь кажется проще и в то же время насыщеннее и радостней. Я свободна.

Карла почувствовала, что ее стало понемногу отпускать.

– И я вижу цвета, каких никогда прежде не видела, небо кажется живым, облака рисуют по нему символы, которых я не понимаю – ПОКА не понимаю, – но я уверена, что они пишут мне послание, которым я буду руководствоваться отныне и впредь. Я созвучна самой себе и больше не смотрю на мир снаружи – я сама стала миром. Во мне вся мудрость тех, кто жил до меня и оставил свой след в моих генах. Я слилась со всеми своими мечтами.

Они прошли мимо кафе, неотличимого от сотен таких же кафе в этой части города. Мари продолжала бормотать «какое чудо!», но Карла велела ей замолчать, теперь им предстояло зайти в относительно запретную зону – в место, где собирались только мужчины.

– Они понимают, что мы туристки и ничего, я надеюсь, нам не сделают, может даже не выставят нас отсюда. Но, ради бога, держи себя в руках.

Произошло именно так, как она предсказала. Они вошли, под изумленными взглядами завсегдатаев выбрали себе столик в углу, через какое-то время мужчины поняли, что они иностранки и не знают местных обычаев, и вернулись к прерванным беседам. Карла спросила мятного чая послаще – согласно легендам, сахар ослаблял галлюцинации.