Хиромантия

Люди, рожденные под ее влиянием, бледны, худощавы, высоки; их кожа очень черна, часто землистого цвета, жестка и суха; она легко покрывается морщинами; их волосы, вначале густые и черные, рано выпадают, – толсты и плоски. Они ходят с согнутыми коленями, с потупленными в землю глазами, походка у них медленная. Они зябки и немощны, их голос важен и глух, язык их толст; они говорят медленно. У них длинная голова, впалые щеки, широкие челюсти, выдавшиеся скулы; их брови черны, приподняты при начале и сдвинуты; глаза впалые, черные, печальные и часто мрачные, при сомнении или во время гнева они становятся пронзительными. Белок – желтоватый; уши велики; нос обыкновенной длины, тонок и остроконечен; ноздри мясисты, но несколько открыты; рот велик, губы тонки и нижняя выдается вперед; зубы их, иногда довольно белые в юности, скоро портятся; они очень велики и иногда двойные, встречается даже полный двойной ряд. Их десны бледны, борода черна и редка на щеках; подбородок довольно длинен и широк в нижней части; их тяжелая и широкая нижняя челюсть выдается вперед. У них большая тонкая шея с сильными мускулами и с просвечивающимися сквозь кожу венами. То, что называется адамовым яблоком, у них очень явно выражено. Вообще худощавые, они имеют большие кости с грубыми связками, ибо кости – материальная, земная часть, а Сатурн – земля: Tellus. Они имеют узкую и волосатую грудь, плечи умеренно развитые, но весьма высокие. Руки их костлявы и мускулы сухи; кисти рук узловаты и худы; вены на ногах очень явственны и подвержены растяжению; их голени рано становятся слабыми и часто инертными в старости и как будто специально предназначены для припадков, которым главным образом подвергаются голени; среди них много встречается хромых. Френологически им недостает органа благоговения, у них развит орган любопытства, помещающийся между глазами, и в особенности органы козальности, которая, не будучи освещена сравнением, непрестанно волнует их и ставит перед ними, никогда не будучи в состоянии разрешить, грустные проблемы. Но и это состояние беспокойства имеет для них прелесть. Они любят скорбные идеи, ибо они печальны, мрачны, любят браниться; они подозревают других и даже самих себя; их чрезмерные предосторожности отнимают у них всякий порыв и заставляют, несмотря на знание, упускать бездну случаев сделаться известными. Они увлекаемы своим инстинктом к изучению сокровенных наук и в особенности к суеверным упражнениям, а между тем математическая точность их ума увлекает их также к сомнению. Их наклонностям отвечают отвлеченные науки, они любят отыскивать в вещах различия, разделения, противоречие чувства и соотношений. Маловерные, они во всем поступают сурово, они не верят ни зрению, ни слуху, им нужно ощупать, чтобы убедиться. Их неумолимая логика принимает только сухие и положительные доказательства. Они отдают преимущество отвлеченным наукам, в которых первенствуют; они становятся замечательными математиками, превосходными геометрами, медиками и в особенности великими земледельцами. Они осторожны, благоразумны в советах, сказал Аристотель, говоря о них в своей книге Проблемы. Они редко сердиты, работящи, потому что медленны умственно и телесно. Действительно, они не любят ни бегать, ни прыгать. Они мало чувствительны, мало сладострастны и мало способны к любви; они легко соблюдают девственность и отдаются умерщвлению плоти. Иезуиты почти все находятся под влиянием этой планеты; они аскетичны, печальны, бледны и склонны к независимости.