Хирург возвращается

— Все вы понимаете, — подает голос старшая медсестра. — Вы не сдали вовремя истории болезни, теперь страховые кампании отказываются перечислять нам заработанные деньги. Мы свою часть работы выполнили добросовестно, а вы почему-то нет!

— Это что, бунт? — взрывается Зинаида Карповна.

— Это справедливый укор! — вмешивается в разговор Надя Багрова, перевязочная медсестра. — У меня двое детей, а мужа нет. Мы и так каждую копейку экономим. Как нам теперь быть, когда я половину своей зарплаты не дополучу? Я свою работу делала исправно, за что меня лишают?

— Ах ты ду… — начинает заведующая, но тут же осекается, наткнувшись на мой взгляд. — Ты думаешь, я не работаю? — сбавив децибелы, пытается объяснить руководитель отделения. — Я и так отсюда не вылезаю! Все вы видите, как я работаю: на износ! Как у вас только язык повернулся меня упрекать в чем-то?

— Не в чем-то, а в том, что вы не сдали истории! — более жестко продолжает Григорий Петрович. — А эта ваша прямая обязанность!

— Ах, так! — вновь взвивается Зинаида Карповна, — вы считаете меня виновницей ваших бед? Я знаю, знаю, — она грозит кому-то пальцем, — вы спите и видите, чтоб занять мое кресло! А я, представьте себе, им не дорожу! Вот прямо сейчас уступаю! Вот ты, Григорий, садись на мое место и рули тут! Или ты, Ульяна, садись ты! Тоже в заведующие метишь?

— Не говорите глупостей, Зинаида Карповна, — морщится Григорий, — я о вашем кресле не мечтаю. Ульяна Дмитриевна тем более: она медсестра и не может занимать врачебную ставку!

— Вы специально решили унизить меня? — опять повышает голос Зинаида Карповна и почему-то смотрит на меня. — Вам мало того, что я днями и ночами тружусь на благо больных и ваше, так вы еще и поливаете меня грязью. — Она картинно закрывает лицо и пытается зарыдать, содрогаясь всем телом. Получается весьма скверно.

— Зинаида Карповна, — вновь обращается к ней Григорий Петрович. — Не нужно перед нами разыгрывать трагедию. Лучше сходите к главному врачу и убедите его не лишать нас зарплаты.

Васильева еще долго стенает и заламывает руки, говорит, что все вокруг бесчувственные люди, что только она одна тут все делает, а остальные спят и видят, как ее уберут с должности. Мне это надоедает, и я молча выхожу из кабинета.

— Фу-у-у! — тяжело выдыхает мокрый и красный Григорий, ввалившись в ординаторскую минут через десять после меня. — Что за натура? Упрямая — словно сто ослов! Мы думали, что она покается перед нами, скажет, что была не права. Ан нет, мы все — сволочи, а она одна хорошая: пашет тут целыми сутками. А вы почему ушли?

— Григорий, я не имею права вмешиваться в ваши дела! Я по статусу — командированный доктор, мое дело сторона. Зачем вы вступили с ней в ненужную полемику? Выдвинули бы свои претензии, обосновали — и все! Чего спорить? С этой женщиной бесполезно препираться!

— Нет, мы все ей популярно объяснили. Сказали, что если она не исправит своих ошибок, мы сами пойдем к главному врачу.

— Вы-то пойдете, только заведующая отделением — она, и ее работу за нее никто не сделает. Она уже отправилась к Михал Михалычу?

— Пока нет, сидит плачет. Только ее никому не жалко! У многих теперь проблемы побольше: чем детей кормить?

— Пускай плачет. Может, часть яда наружу выйдет! Как зовут того доктора, что из-за Зиночки ушел в поликлинику?

— Макаров Иван Ильич, а что?

— Так просто. Он хороший хирург?

— Отличный! Золотой человек! До вас, правда, ему еще расти и расти, но для района — просто суперский врач! — радостно выдает Григорий Петрович.

— Он справится с заведованием?

— Конечно. Он всегда оставался за заведующего, когда тот в отпуске был. Я же вам говорю, его хотели посадить в это кресло, да Зиночка сделала ход конем, чтоб ей пусто стало!

— Ну, и мы сделаем ход конем! — подмигиваю я молодому доктору и набираю на мобильном телефоне номер главного врача ЦРБ.

Глава 18

Михал Михалыч принимает меня чрезвычайно радушно: выскакивает из-за стола, выходит мне навстречу, как только я переступаю порог его кабинета.

— Добрый день, Дмитрий Андреевич, — он пожимает мне руку обеими руками. — Проходите, садитесь. Уже обдумали мое предложение?

— Насчет переезда? — Я усаживаюсь рядом с ним.

— Разумеется! А вы разве не за этим ко мне пожаловали? — Улыбка буквально сползает с лица главврача.

— В какой-то мере и за этим тоже.

— Чай? Кофе?

— Нет, я сразу к делу. По моей информации, хирургическое отделение за июль не получит половину зарплаты. Это правда?

— Почти. У всех по-разному, в среднем получка станет на четверть меньше.

— Это из-за несданных вовремя историй болезни?

— Только из-за них! Поверьте, мне самому не хотелось бы лишать целое отделение денежной прибавки, но увы, страховые компании больше не желают слушать мои обещания! Да я и сам изрядно устал уговаривать мадам Васильеву. У нее за два месяца два выговора, а ей хоть бы хны!

— То есть если ей впаять третий выговор, то по закону…

— То ее можно смело уволить! — договаривает главврач и внезапно снова веселеет. — А к чему вы клоните? Уж не хотите ли сказать, что вы и возглавите отделение?