Хирурги человеческих душ Книга третья Вперёд в прошлое Часть первая На переломе

— А не станет Родины — кусок хлеба нам станет бросать захватчик, — ещё более резко возразил Подлужный. — Э-эх…Ладно…А давай-ка, супруга дней моих суровых, выпьем!

— Да ты что?! — испугалась Татьяна. — Нашёл, чем заниматься. Я спать пошла. И ты отдыхай.

И Алексей остался один. А так хотелось поделиться бедой с близкими по духу людьми. Потому, прикрыв дверь в спальню, Подлужный впервые в жизни стал «соображать на троих». Он позвонил Мудрых. Увы, за поздний звонок ему тут же пришлось приносить извинения, поскольку трубку взяла жена начальника уголовного розыска. Выяснилось, что Владимир Степанович выехал на происшествие вместе с Хохолковым.

Тогда настырный субъект, отягощённый думой о выпивке, предпринял попытку номер два. Он попытался связаться с Бураковым. И опять нарвался на женщину: на звонок откликнулась супруга начальника подразделения КГБ. Сначала Лидия Ефимовна ответила абоненту, но узнав, что звонит Подлужный, прервала контакт.

Недоумённо покрутив трубку, Алексей повторил вызов. Теперь, как ему представилось, более удачно, поскольку на той стороне эфира оказался Владимир Ильич. Если бы! Распознав голос звонившего, чекист тоже отключился.

Лишь после такого облома, не слишком склонный к самокопанию Подлужный вынужденно напряг извилины. И ему припомнилась недавние посиделки с Бураковыми, где разговор зашёл об одном общем знакомом, сын которого погиб в армии. И Лидия Ефимовна заявила, что она предпримет всё необходимое, но её внук служить не пойдёт. А на нелицеприятное замечание председателя райсовета о долге перед Отечеством, какое бы оно ни было, председатель райсуда ещё более резко посоветовала идти в армию ему. «Что ж, — ответил ей Алексей, — прятаться за чужими спинами я не привык. Два года срочной я уже отпахал. Но надо будет, и от сверхсрочной увиливать не стану. И сыновья мои — тоже».

В тот вечер Подлужные и Бураковы расстались отчасти взаимно недовольные друг другом. Но не думалось, что до такой степени. «Ах да! — запоздало спохватился занудный моралист. — Ведь сегодня присовокупилось и твоё фиаско на сессии. Так что, старорежимный товарищ совок, твои котировки на общественной бирже стремительно падают».

От безысходности Алексей негромко включил радио, надеясь услышать новости из области фантастики. Например, о мерах, предпринимаемых Горбачёвым для сохранения Союза. Увы, в эфире звучали сплошь проельцинские реляции.

И в отчаянном порыве Подлужный впервые в жизни сел пить ну в о-очень немногочисленной компании. И это оказалось весьма кстати. Потому что из спиртного нашлась только початая бутылка водки, на дне которой плескались жалкие остатки хмельной выпивки. Набралось на две стопки. И вытряхивая из поллитровки последние капли, Алексей вспомнил, как Бураков в таких случаях шутил: «О, Алексей, на тебе закончилось. Значит, ты и бежишь за беленькой».

«Забулдон-одиночка» сам с собой чокнулся и осушил обе стопки, не закусывая. Удивительно, но на голодный желудок сорокоградусная «покатила» хорошо. Напряжение немного отпустило. Вот тогда Подлужный, взяв лист бумаги и авторучку, выплеснул горькие переживания в строки стихотворения, озаглавленного «Прощай, мой друг Союз!».

Хоть залейся вином-самогоном,

Хоть забейся в предсмертном плаче,

Мы живём по другим законам,

Даже дышим теперь иначе…

Первый встречный — уже не брат,

Общий праздник — уже не в радость,

Ты мне как басурману рад,

И как лук источаешь сладость.

К другу зря я пришёл за прощением,

Чтоб в общении души отмякли,

А он мне не нальёт со значением

Из чекушки последние капли.

Я навстречу объятья раскину,

Он страдальчески, как на Голгофе,

Обзовёт меня господином

И подаст «в напёрсточке» кофе.

Не затянем про крейсер «Варяг» -

Коль державный сей символ, не нужен,

Потому как приспущен стяг,

И корабль ныне наш на суше.

Вроде нет надо мной артобстрела,

И по следу овчарки не лают,

И не рвут моё бренное тело…

Кто же душу мою убивает?!

Тот, кто выбрал тропинку узкую,

А страну разделил на вокзалы,

Что теперь даже водку «Русскую»!

Каждый пьёт под своим одеялом…

Некто, может, меня упрекнёт:

Ностальгия, мол, это по прошлому…

Только я возражу наперёд –

По тому, что было хорошего.

Ведь я жить привык сообща,

Чтобы общие — горе и счастье,

Чтобы вместе хлебать борща,

Чтобы души друг другу — настежь!

…Хоть травись первачом-самогоном,

Извивайся, по-бабьи плача,

Мы живём по другим законам,

Даже дышим теперь иначе…

Изродились мы, измельчали,

Позабыли свою родословную,

Заблудились мы, потеряли

Православную долю духовную.

Как без песни судьба пресна,

Без любимой — и вовсе гроб!

На миру мне и смерть красна,

Мироедова жисть — не впрок.

Раздерусь и упьюсь напоследки

На унылой, угрюмой пирушке,

Не могу коли жить, как предки,

Ну, так сдохну, хотя б, по-русски!

Только пусть похоронят меня

Там, где Солнышко ярко алеет,

Пятки жжёт, ребятишек дразня,

Оно всех от души обогреет!

Глава четвертая

1