Хирургическая месть

– Потому что однажды ты дал клятву Гиппократа, Марцио… – примирительно ответил Франко, всем сердцем сопереживая другу. – Если ты ее убьешь, даже просто своим отказом оперировать, ты себя никогда за это не простишь! Пойми, что в этом случае твое сердце, объятое ненавистью, будет еще корчиться в муках угрызения совести и чувства вины!

– И не только перед самим собой… – отрешенно прошептал Марцио.

Но Франко его услышал.

– А перед кем еще?

– Нет, ничего…

– Марцио! – прозвучал упрек.

– Франко, хватит! Я обессилен! Оставим эту тему! Мне тяжело, понимаешь?!

– Именно! Потому я и хочу, чтобы ты излил мне душу!

– У меня операция через двадцать минут.

– Неправда! – не поверил Франко, ощущая, как нарастает тревога за друга.

– Думай, что хочешь, а меня ждут в операционном зале, – стал голос Марцио равнодушным. Приоткрывшиеся немного дверцы его души, захлопнулись.

– Что ты будешь делать? – настойчиво спросил Франко.

– Не знаю, – бросил Марцио. – Спасибо, Франко, – вдруг добавил он. – Нет, в самом деле. А сейчас мне надо идти. Привет жене! И сообщай, кто там у тебя родится!

– Марцио, постой!

– Франко, не могу. Меня ждет пациент, – твердо сказал Марцио, и Франко только оставалось надеяться, что это было правдой.

Глава 17

– Марцио, черт подери! – не выдержала наконец Арианна, когда рабочий день подходил к концу, а Марцио так и не удосужился обсудить с ней состояние здоровья матери. – Завтра моей маме назначена операция, а ты не находишь даже минутки поговорить со мной!

– О чем? – спросил Марцио, в упор посмотрев на нее. – Психологические беседы с пациентами и их родственниками у нас Анджело проводит.

Арианна одарила его мучительным и пронзительным взглядом.

– Извини, у меня просто нервы сдают от тебя! – процедила она сквозь зубы, круто развернулась и, с трудом сдерживая слезы, стремглав выскочила из ординаторской.

Анджело очень неодобрительно покачал головой.

– Марцио, прости, что говорю тебе это, но ты перегибаешь палку, мне кажется. Необходимо уметь проявлять к людям хоть чуть-чуть человечности. Неужели ты не понимаешь, что она переживает за свою мать?

Марцио закрыл глаза, воскрешая перед сомкнутыми веками экран с идеальной кардиограммой: как линия равномерно скачет то вверх, то вниз, рисуя совершенную музыку сердца. Он изо всех сил пытался успокоиться. Внутри него все закипало от несправедливости обвинений. Да если бы пациентка не была столь ненавидима, он бы, наверное, впервые в жизни лично проводил бы психологические беседы с ее родственницей! У него в груди все диссонировало! От сочувствия и понимая состояния Арианны, от желания ее утешить и одновременно от сильного негативного чувства в отношении ее матери, желания сбежать и никогда больше не видеть ни Арианну, ни эту чертову Гримальди! Ни разу в жизни его так не раздирали настолько противоречивые чувства. Его просто наизнанку выворачивало!

– Марцио, ты хорошо себя чувствуешь? – снова раздался голос Анджело.

– Да, превосходно, – тоном робота ответил Марцио, открывая глаза и порывисто хватая ручку, лежащую на раскрытом журнале.

– Как человек, у которого приключился сердечный приступ? – уточнил Анджело, подозрительно разглядывая коллегу.

– Возможно, в сущности, ты прав… – отрешенно сказал Марцио.

– Послушай, Марцио, если тебе нужна какая-то помощь… Ну, я не знаю, что там у тебя случилось… Ты можешь на меня рассчитывать… – немного робко произнес Анджело.

Марцио с изумлением посмотрел на него. «Как странно… – подумал он. – Я черств с человеком, а он ко мне со всей душой…» Признательность и даже какое-то дружеское чувство зашевелились в его груди.

– Спасибо, Анджело… – поблагодарил Марцио и понуро уткнулся в журнал, собираясь все-таки приступить к написанию отчета. Хотя в голове пока не было ни одной вразумительной мысли.

– Кофе хочешь? – спросил Анджело заботливо.

Но не успел Марцио даже рта раскрыть, чтобы ответить, как дверь в ординаторскую распахнулась, и на пороге возникли Томмазо с Арианной. Последняя явно была на грани того, чтобы расплакаться, ибо глаза ее блестели от слез. У Марцио даже сердце испуганно сжалось.

– Почему ты отказываешься оперировать мою мать? – спросила она прерывающимся голосом.

Марцио показалось, что у него вот-вот случится нервный срыв. Напряжение за одни-единственные сутки, прошедшие с тех пор, как он выяснил, что это та самая Гримальди, приближалось к опасному пределу. Марцио измученно вздохнул и закрыл лицо рукой, оперевшись локтем на стол.

– Марцио! Брось валять дурака! – строго сказал Томмазо. – На завтра назначена операция! Вызван дополнительный персонал! Отменить ничего нельзя, ясно тебе?! Все анализы и обследования проведены, анестезиолог уже начал премедикацию! Дороги назад нет! Какого дьявола ты мотаешь всем нервы?!

Марцио резко вскинул голову и возмущенно посмотрел на руководителя.

– Ты еще скажи, что я ничтожество! – с искаженным лицом вспылил Марцио.

– Если ты не проведешь операцию, и синьора Гримальди умрет по твоей вине, скажу! – в сердцах воскликнул Томмазо.