Хирургические убийства (СИ)

Если Фибс — личный камердинер его сиятельства графа Окку и удивился, увидев господина в столь неподобающем виде, то он даже бровью не повёл, невозмутимо сообщив лишь, что по его душу приходили несколько посыльных, и пошёл готовить горячую ванну.

Вил лежал в пахнущей лавандой пенной воде и наслаждался. Но не успело пройти и двадцати минут, как в ванную комнату вошёл Фибс и провозгласил:

— Ваше сиятельство немедленно требуют в Кленовый дворец по какому-то архиважному делу.

Вилохэду пришлось вылезти из ванны, наскоро вытереться, и через пять минут перед офицером, стоявшем в передней (Фибс из принципа не предложил тому, кто не дал господину спокойно принять ванну, пройти в гостиную и присесть), появился коррехидор в шёлковом халате, вышитом драконами, и с мокрыми волосами, крупные завитки которых роняли капли воды.

— Полковник, — отдал честь офицер в форме королевской гвардии, — мне поручено вам лично передать волю его величества Элиаса, — он протянул Вилу конверт, запечатанный королевской печатью — на алом сургуче красовался утончённый лист королевского клёна — символ правящего дома Каэдэ.

Вил впервые удостоился чести получить личное послание от короля и прекрасно понимал, что ничего хорошего данное послание ему не сулит. Он сломал печать и прочитал скупые строчки письма, от которых так и веяло раздражением писавшего:

Вилли!

Где тебя черти носят? Повелеваю: немедленно явиться в Кленовый дворец вместе со своей невестой. Я очень недоволен, если не сказать попросту, зол.

Ниже красовалась размашистая подпись его величества и удостоверяющая её красная печать.

— За вами его величество прислали магомобиль, — поклонился посланник, — одевайтесь, я подожду.

Вил пошёл одеваться, гадая про себя, что послужило причиной такой срочности и поводом для очередного недовольства короля. В это время заботливый камердинер успел поднести своему любимому господину большую чашку кофе со сливками и бутерброд.

— Куда ж голодным-то? — приговаривал он, поправляя форменную куртку, которую Вил предпочёл надеть, чтобы хоть как-то задобрить озлившегося монарха.

Заехать за чародейкой удалось быстро, благо Рика была не из тех девушек, что подолгу собираются на выход.

— Что случилось? — обеспокоенно прошептала чародейка, сидя рядом с Вилом на заднем сиденье, — что случилось?

— Не имею ни малейшего представления, — пожал плечами коррехидор, — но что-то успело стрястись, пока мы с вами путешествовали по артанской глубинке.

Кленовый дворец встретил их обычной ленивой истомой выходного дня. Придворные дамы в воскресных нарядах фланировали по одиночке и стайками, и в их поведении ощущалось скрытое возбуждённое предвкушение скорой королевской свадьбы.

Его величество же, напротив — казался мрачным и озабоченным одновременно. Трудно было даже сказать, чего было больше.

— Ну, наконец-то! — воскликнул он вместо приветствия, — кузен, вы забываете, что помимо титула и положения младшего сына Дубового клана, вы ещё и носите чин полковника, — последовала многозначительная пауза.

Вилу подумалось, что, раз уж монарх перешёл на «вы», степень его сердитости высока.

— Я всё могу понять, — продолжал венценосный родственник, — сам пользуюсь Древесным правом, но просто так исчезнуть из столицы на двое суток — это уже не лезет ни в какие ворота. При этом ни одна живая душа в Кленфилде не знает, в каком уютном гнёздышке вы со своей невестой проводите выходные, наслаждаясь обществом друг друга!

Рика уже хотела было возразить, что «уютное гнёздышко» оказалось на поверку заброшенным грязным подвалом, в котором они оба оказались после увесистого удара по голове в обществе злобного элементаля земли, но Вил незаметно сжал её локоть, призывая к молчанию. А король тем временем продолжал бушевать. Он ругал своего младшего родственника за безответственность, эгоистичность (видите ли, Вилохэд ставит личные интересы выше служебных), беззаботность и многое другое, в число коего входили позор прославленного клана и подвергание опасности мирных жителей Артанской столицы. Когда же эмоции его величества Элиаса начали сходить на нет, стало, наконец, понятно, из-за чего эти самые эмоции и возникли: оказалось, пока Вил и Рика месили дорожную грязь в окрестностях деревни с унылым видом и соответствующим прозванием, в столице произошло убийство, беспримерное в своей жестокости. Целая семья их семи человек была истреблена в собственном доме, причём самым бесчеловечным образом.

Король назвал тот самый адрес, что был начертан на салфетке их новым знакомым Эрнстом.

— Дежурный офицер моей, а, собственно, более вашей службы, — король выразительно поднял красиво изогнутую бровь, — описал удивительное явление. Все члены семьи: немолодой отец, мать и пятеро разновозрастных дочерей приняли смерть самым, что ни на есть, противоестественным способом: их убил мраморный пол в их же собственной гостиной. Из дорогого розоватого мрамора вылезли каменные клинки, которые пронзили всех членов семьи, распавшись в конце на отдельные шипы.

— Парки! — не выдержав, воскликнула чародейка, — Глыбарь до них всё-таки добрался!