Хирургический роман

Франко сидел неподвижно, и слова друга буквально резали его сердце на тысячи лоскутков. Он понимал, что в тот момент Джанкарло окончательно убивал отношения, которые еще сегодня ранним утром Франко планировал перевести в статус официальных, рушил все надежды, которые робко теплились в его душе. «Хотя о чем это я? Надежда была убита сегодня утром…» – обреченно подумал он.

И вдруг ощутил на своем плече ее руку. Он даже удивился, потому что не почувствовал ранее ее прикосновения. Франко повернул голову и взглянул на откинувшуюся на спинку стула Аннунциату. Их глаза встретились, и они застыли в бесконечно долгом созерцании друг друга, не в силах разорвать этот визуальный контакт.

– Все в порядке, – заставил их вздрогнуть голос Джанкарло, и Франко медленно повернулся к нему, неохотно вырываясь из волшебного приятного ощущения: он словно растворился в ее глазах. А Джанкарло с презрением продолжил: – А эта porca mignotta²³, кажется, раздосадована, что ты не страдаешь. Ладно, приступим к составлению доклада, – потирая руки, сказал он.

****

Когда Франко, вернувшись из Рима, вошел в ординаторскую, там стоял неудержимый хохот. Нунция, Джанкарло, Роберто и еще двое медиков, корчась от смеха, не могли даже внятно поприветствовать вернувшегося коллегу. Он с изумлением уставился на них в немом вопросе.

– Франко, ты немного опоздал на спектакль одного актера, – отдуваясь, пояснил Роберто. – Я ведь попросил нашего коллегу поведать потом о ходе конференции. Я не стал ему рассказывать про Сантини, но он рассказал мне сам. Похоже, наш заведующий произвел там фурор. Жаль, ты не видел, как Джанкарло, читая его рассказ, изображал, как все было.

– И что там было? – улыбнулся Франко, направляясь к своему столу.

– Начнем с того, что один термин он не смог выговорить, – вмешался Джанкарло и изобразил, как, по его мнению, Сантини, запинаясь, пытался прочитать сложное медицинское название, которое они намеренно вставили в текст, и, надо признать, голос у него получился похожим. Между собой медики многим вещам давали короткие разговорные названия, но каждый, разумеется, мог без запинки произнести и полное наименование. Но комичнее всего анестезиолог изобразил того, кто поправил Сантини, после чего лицо заведующего приняло багровый оттенок, как было написано в письме.

– Похоже, наша уловка сработала, и он не стал в час ночи читать доклад, – хохотнул Роберто.

– Потому что он также не смог ответить, похоже, на большинство вопросов участников конференции, – пояснил Джанкарло. – Не знаю, может, ваш коллега приукрасил, но Сантини там барахтался в море вопросов, как беспомощный червяк.

– Надеюсь, мы тебя не подставили? – с беспокойством посмотрел Франко на Роберто.

– Как вы можете меня подставить? Я же ваш доклад читал, даже сам кое-что добавил. Для человека в теме там нет ничего сверхнепонятного. Мы сделали то, о чем просил Сантини, а если он в этом не разбирается, так это не моя вина, – пожал Роберто плечами. – Ну, а у тебя-то что?

– У меня… – Франко тяжело вздохнул, и улыбки с лиц коллег стали медленно сползать. – Да нет, все нормально в целом, – поспешил он успокоить встревожившихся медиков. – Римский коллега, тщательно изучив снимки и результаты анализов, подтвердил, что делал именно такую операцию. Он мне даже показал снимки своей пациентки, и, должен заметить, что случай практически идентичный. Так что он очень оптимистично настроен и считает, что нужно делать операцию, и есть большие шансы сохранить ребенка. Но он очень сомневается, что она протянет шесть недель …

Несколько мгновений все молчали, сосредоточенно обдумывая слова Франко.

– И что ты предлагаешь? Оперировать? – нарушил Джанкарло молчание.

– Нет, пока нет. Коллега полагает, что можно попробовать подождать, раз пациентка пребывает у нас в больнице. В этом случае риск минимален: ведь мы сразу заметим наступление кризиса. А если удастся протянуть до 28-й недели, разумеется, для ребенка это будет куда лучше…

****

Франко решил не сообщать Аделе о сомнениях римского кардиохирурга насчет того, что она не сможет протянуть шесть недель: все это лишь на уровне догадок, и незачем ими тревожить без того напуганную девушку. Никому не станет легче, если она начнет еще больше переживать. Потому подойдя к ее палате, Франко широко улыбнулся, глядя на дверь, и, распахнув ее, вошел внутрь.

Казалось, Аделе с нетерпением ждала появления хирурга. Это выдавала ее напряженная поза человека, томящегося ожиданием. Об этом буквально кричали ее глаза, в которых нетерпение моментально сменилось пожаром радости.

– Франко! Я так ждала вас! – стало победное восклицание дополнительным подтверждением. На миг Франко показалось, что Аделе готова была вскочить и броситься ему на шею. Внутренне он нахмурился, отчего-то вспомнив слова синьоры Ди Муро по поводу разбитых сердец.

– Что-то случилось? – спросил Франко, с некоторой тревогой посмотрев на девушку.